Дороти Даннет - Игра шутов

— Как ты хороша, милашка! Может, порезвимся?

— Вы здесь? — Том Эрскин быстро обернулся, всматриваясь в густую тьму. — Где вы?

— Сижу на прялке Клото 3) и стараюсь, чтобы ножницы не попали в глаз. Вот где пригодилось классическое образование.

И в самом деле, на одной из ближних статуй темная фигура сдвинулась, перевернулась и легко соскочила на землю. Том почувствовал прикосновение холодной руки.

— Явился хитрый лис, вдовицы враг. Пойдемте в дом, — сказал Кроуфорд из Лаймонда.

Лаймонд был в маске. Стройный, одетый в черный шелк, яркие волосы спрятаны под сеткой и прикрыты шляпой, он казался частью этой комнаты, как одна из принадлежавших Жану Анго серебряных статуэток флорентийской работы. Он снял маску, и Эрскин ощутил на себе тяжелый взгляд синих глаз, снова увидел безжалостную складку рта, нежную кожу, чеканные черты.

Передавая просьбу королевы-матери, ни на одно мгновение не мог он предположить, что Лаймонд согласится. Возвращаясь обратно с ультиматумом Лаймонда, ни на одно мгновение не мог он предположить, что королева-мать примет такие условия. И все же этим абсурдным отношениям — не наемный агент и наниматель, не союзники и не партнеры — было положено начало. А теперь Кроуфорд из Лаймонда, свободный наблюдатель, явился сюда, чтобы сообщить о своем присутствии. Он пробудет во Франции всю зиму и станет на свое усмотрение посвящать королеву в те заговоры, тайные козны и интриги, в какие ему удастся проникнуть. Со своей стороны, вдовствующая королева не гарантировала ему ничего, никакого прикрытия в случае провала. Такое положение вещей, казалось, устраивало обоих.

У Лаймонда с Томом Эрскином было мало общего, и личная их беседа заняла не больше времени, чем потребовалось на то, чтобы осушить два кубка вина из королевских погребов. Они сели, и Том поднял свой кубок приветственным жестом:

— Добро пожаловать во Францию.

— Благодарю вас. Полагаю, наша великолепная королева-мать добралась благополучно.

— Да, она приехала на прошлой неделе. Французский король остановился неподалеку от Руана — скоро состоится торжественный въезд, будь он неладен. Королева вскорости присоединится к нему и все время празднеств пробудет в Руане. К зиме же двор отправится на юг.

— А вы — в Брюссель. Никакой справедливости.

Они замолчали: полномочный посланник пытался угадать, как всегда безуспешно, сколь много известно Лаймонду. Эрскин ехал в Брюссель, а затем в Аугсбург, чтобы заключить мирный договор с императором Карлом или, в случае его отсутствия, с венгерской королевой, его сестрой. Этого договора не слишком желали в Шотландии, чьи искусные моряки предпочитали по-прежнему беспрепятственно грабить фламандские галеасы. Однако под давлением Франции шотландскому правительству пришлось согласиться — и за это согласие вдовствующая королева рассчитывала получить в свое время должную мзду.

Сам император относился к этому миру с подозрением, и его подозрения возросли бы, если бы он знал, что Том Эрскин едет к нему прямо из Лондона, где уже начал мирные переговоры с англичанами, теперешними противниками Карла. Договор, правда, еще не был подписан — только объявлено перемирие. Положа руку на сердце, Эрскин мог сказать в Брюсселе, что между Англией и Шотландией нет никакой торговли, никаких контактов, кроме необходимых дипломатических связей; что визит вдовствующей королевы во Францию обусловлен всего лишь естественным желанием повидать дочь; что его собственные визиты во Францию — и теперешний, и тот, что последует после выполнения миссии, — имеют своей целью всего лишь убедиться в благополучии и безопасности Марии, королевы шотландской.

Он горячо надеялся, что Лаймонд тоже считает так, но на лице ночного гостя читалось столь явное злорадство, что Эрскин усомнился. Однако Лаймонд всего лишь спросил:

— А что Мария, королева шотландская, наша светлейшая принцесса?

— Она сейчас с матерью.

Эрскин колебался, продолжать ли ему: тон собеседника не внушал доверия. Во время холодных, чопорных церемоний в Дьепе единственным ярким моментом была встреча вдовствующей королевы с семилетней дочерью, которую два года пребывания во Франции сделали жизнерадостной и своевольной. Обе прослезились: визит вдовствующей королевы был ограничен во времени; она уедет, а Мария останется во Франции и через шесть или семь лет выйдет замуж за наследника престола. Она, царствующая королева шотландская, уже успела позабыть большинство своих шотландцев.