Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода

И, что самое удивительное, Чеслав и в самом деле не увидел в его глазах ни злобы, ни ненависти. Это снова были глаза бесхитростного, доброго Вышаты, которого он знал до этого злополучного дня.

— Я ведь и сюда шел, совсем не ведая, что тебя найду. Прослышал про Кривую Леду… Ходили слухи, что скрывается якобы здесь, где-то у холмов, старуха… А я ведь предупреждал ее, чтобы язык свой попридержала и не болтала про то, что тогда у поляны видела. Стрелой да ножом в лесу пугал, в городище у хижины ее стращал воем да голосом утробным. Думал, проймет бабку, из-за страха смирно сидеть будет. Ан нет, бежать надумала… Небось, все тебе доложила? А я когда тебя здесь увидел, то подумал: «Ай, как сподручно получиться может!» Старуху все одно к праотцам отправить придется, чтоб не разболтала про смерть родителя нашего. А все на тебя, братец, подумают. А на кого же еще? Не на блажного же Вышату? Вот и вернулся… А знаешь, когда я тебя полюбил по-настоящему, как брата, Чеславушка? Когда ты сбежал и изгоем рыскать стал по лесу, гонимый всеми. Вот тогда ты стал мне родным не только по крови. Ты стал таким же, как я! И можешь теперь, побыв в моей шкуре, понять, каково было мне, выродку. — И внезапно отбросил нож в сторону, как можно дальше.

К этому Чеслав был совсем не готов. Еще мгновение назад он хотел сразить Вышату и вырвать ему сердце. И даже вся правда о Велимире не могла остановить его, так как этот нелюдь лишил жизни и отца, и брата, и Голубу. Но внезапно отброшенный нож подверг его решимость сомнению.

— Остались мы теперь с тобой только вдвоем, братец. И беречь должны друг дружку, кровушку нашу. А иначе иссякнет она на этом свете, в землю-матушку уйдет. Брат!.. — Улыбнувшись, Вышата повернулся и медленно пошел прочь.

Брат!.. Чеслав, на удивление самому себе, почему-то не кинулся за ним, чтобы поразить острым лезвием в спину.

«Неужели силы оставили меня? Почему ноги не несут вслед за выродком? Или это лесной дух карает меня, нерадивого, за какую-то провинность? И что за мысли путаются в голове? И мысли снова безответные. Зачем Вышата отбросил оружие свое? Почему захотел остаться беззащитным? Смерти искал? Или думал, что я, Чеслав, не пожелаю крови новоявленного брата? Ибо нет страшнее преступления, чем лишить жизни кровь свою! И тот, кто свершит это, будет проклят во всех поколениях! Но ведь Вышата же лишил!.. А потому и я, Чеслав, должен!..» — все это вихрем пронеслось в голове Чеслава.

Скорее всего, если бы Вышата сам попытался напасть на него или хотя бы в руке его было оружие, Чеслав не раздумывал бы, а когда вот так он шел от него, подставив беззащитную спину… Неужели только это останавливает его? Нет, было что-то еще! И Чеслав понял это. Чутье, дарованное ему зверем!..

Лишь только Вышата пересек вершину холма и исчез из виду, как молодой охотник услышал, нет, скорее снова почуял едва уловимое, но такое знакомое ему, Чеславу, рычание. Или показалось? Нет. И это уже не слабое рычание, а злобный рык!

Чеслав что было сил понесся к вершине холма. На полпути он всем своим естеством почувствовал стремительный прыжок и услышал сдавленный крик ужаса и боли…

Когда он поднялся на вершину, то все уже было кончено… Чуть поодаль он увидел распростертое тело Вышаты. Рядом никого не было. И не только рядом.

Чеслав не спеша подошел к телу. Неподвижный Вышата смотрел в небо широко открытыми, немигающими глазами, и опять в них были те удивление и бесхитростность блажного, которые Чеслав знал раньше. Горло его было перегрызено…

Кто это был? Волчица или сам дух убитого им волка?

Окутанный тишиной лес хранил тайну. Но неожиданно среди этой тишины раздался протяжный, наполненный тоской волчий вой, такой знакомый и такой пронзительно родной, что Чеславу даже показалось, будто это воет он сам.

Ночь между тем уже все смелее подкрадывалась к притихшему лесу. Молодой охотник поспешил спуститься в ложбину.

— Вылазь, Леда!

Ближайшие заросли неожиданно зашевелились. Старуха, бледно-серая, как перекисшее молоко, но жива-живехонька, дрожа всем телом, выбралась на четвереньках из кустов, росших совсем не в той стороне, куда целился ножом Вышата, намереваясь убить ее. И что самое удивительное, рот старой сплетницы хоть и подергивался время от времени, но не открывался.

Ох, и наслушался же Чеслав от Кривой Леды всего и разного, когда заставлял ее отдать свою сорочку, а взамен облачиться в его рубище! Из бабкиного тряпья он сделал чучело, набил его сухой травой и повязал платком, а потом спрятал за деревом. Как оказалось, его предосторожность была не напрасна. Именно в это чучело бабки и угодил нож ловкого Вышаты. Зато сама сварливая старуха, хоть и натерпелась страха, осталась цела и невредима. Благодарности от нее ждать было делом напрасным, но теперь будет кому все рассказать соплеменникам.