Богдан Сушинский: Саблями крещенные

Впрочем, общение с канцлером тоже почему-то не складывалось, такой уж, наверное, выдался день. Однако Оржевскому очень хотелось воспользоваться присутствием одного из ближайших к престолу лиц королевства. Да, полковник знал, что является неважным собеседником и слишком заурядным политиком. Но, как влиятельнейший человек своего края — граф, сенатор, полковник, наконец, какой-никакой землевладелец, — он имел право обсуждать проблему наследника трона хоть с канцлером, а хоть с самим королем. И страстно желал воспользоваться такой возможностью.

— Не при вас будь сказано, господин канцлер, — попытался возобновить этот важный для себя разговор сенатор, — однако мыслю, что самое время основать новую династию правителей, более патриотически настроенную, преданную идее «великой Польши от моря до моря»; и вообще, со свежей, истинно польской кровью.

— И вы готовы назвать имя основателя этой новой, патриотической династии? — поинтересовался канцлер со свойственным ему чувством дипломатической иронии.

— Разве такая династия не могла бы быть основана древним княжеским родом Оссолинских?

— Это вопрос, а не утверждение, сенатор.

— Но есть ли сейчас в Варшаве, Кракове или в Торуни еще кто-либо, столь сведущий в государственных делах, как коронный канцлер? Во всяком случае, канцлер сам имеет право определять, какой из претендентов на польский трон наиболее важен для трона.

Оссолинский въедливо, но снисходительно рассмеялся.

— Понимаю, граф: выстроив себе такой тевтонский замок, — обвел он рукой мощные серые стены, — поневоле начнешь подумывать не только о титуле маркграфа, но и зариться на трон.

— Господь с вами! Об этом и речи не было, ваша светлость, — высокомерно возмутился Оржевский, поражаясь беспардонной откровенности канцлера.

— Не волнуйтесь, полковник. О своих беседах с влиятельными людьми Польши я королю не докладываю. Если только в результате их не требует вмешательства Его Величества, — успокоил графа коронный канцлер. — У меня достаточно власти, чтобы самому решить, кто чего стоит и достоин.

— Пока… достаточно, — мстительно уточнил Оржевский. — Увы, канцлеры уходят вместе с королями.

— Именно об этом я и хотел напомнить вам, граф, — принял вызов Оссолинский, — канцлеры действительно уходят вместе с королями. Как правило. В этом проявляется их верность королю и отчизне. Поэтому не пытайтесь превращать свой замок в гнездо заговорщиков. Как разрушать такие гнезда, мы с королем уже знаем, научились.

Оржевский взглянул на канцлера не со страхом, а с искренним удивлением. Ему трудно было понять Оссолинского. Граф знал, сколь искусен канцлер в дипломатии и как осторожно прибегал к резким высказываниям, а еще реже и осторожнее — к демонстрации откровенной вражды. Тогда в чем дело? Что должно было произойти на сей раз, чтобы он решился дерзить владельцу замка, в котором принят с таким гостеприимством?!

— Объяснитесь, пожалуйста, князь Оссолинский, — потребовал полковник таким тоном, словно решил вызвать его на дуэль.

— Это нетрудно, — вдруг услышал полковник позади себя чей-то нахрапистый самоуверенный бас. — Мало того, я сам могу объясниться вместо канцлера. Не скажете ли, досточтимый граф, как звали иезуита, посетившего ваш замок всего за два часа до появления в нем короля?

Оглянувшись, Оржевский увидел приземистого полнолицего господина, одетого в костюм из черного сукна, дополненный обвернутым вокруг шеи черным шарфом. Графу никогда не приходилось видеть этого чиновника ни у себя в замке, ни вообще в Польше. Однако ему достаточно было взглянуть на этого «черного человека», чтобы, вспомнив описания и распространяемые по Варшаве легенды, понять: перед ним и есть тот самый тайный советник канцлера — Коронный Карлик.

— Я не знаю, о каком визите короля идет речь. Но заявляю, что не обязан извещать вас о появлении в своем замке ни короля, ни кого бы то ни было из странствующих нищих или монахов, постучавшихся в ворота моего замка в поисках приюта и подаяния. И вообще, представьтесь.

Коронный Карлик стоял, покачиваясь на носках, и с нескрываемым интересом рассматривал графа. Это был взгляд следователя по особым поручениям, прикидывавшего, сколь долго сможет продержаться на своем спесивом гоноре его очередная жертва.

— Приют и подаяние, говорите? Слезу пустить и высморкаться? Напомню, что у вас, полковник, как и у короля, тоже нет наследника. А замок новый, под старину, в лучших замково-крепостных традициях старой польской шляхты.