Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

— Что, за нас уже принесли выкуп? — спросил он насмешливо и с размаху ударил себя по ноге, прихлопнув карабкавшегося по ней таракана. — Мне будет больно расставаться с этими роскошными покоями, с замечательными камердинерами Саидом и Махмудом, не говоря уже черном дьяволе Кафуре.

Герольт покачал головой.

— Эмир не получит от наших семей ни дирхама [18] Дирхам — арабская серебряная монета, стоимость которой колебалась по отношению к золотому динару. В эпоху мамелюков динару, содержавшему 4,5 г золота (эта единица веса называлась «миткаль»), соответствовали от 13 до 25 дирхамов. На один дирхам в 1291 году в Каире можно было купить курицу. Служанка на невольничьем рынке стоила около 25 динаров. , — тихо сказал он.

Морис потрогал лоб, изображая, будто что-то вспоминает, и криво усмехнулся.

— Верно! Я и забыл о нашем обещании эмиру. Ведь мы убедили его в том, что он сможет получить за нас хороший выкуп, поэтому нас не убили и не продали в рабство. Как же у меня выпало из памяти, что каждый из нас оставил после себя на родине старших братьев, которые не дадут за наши жизни ни су?

Герольт махнул рукой так, будто хотел сказать Морису: «Избавь меня от излияний своей желчи».

Но Морис сморщил лоб и продолжил:

— Похоже, нам придется оставаться в этой дыре до тех пор, пока от наших костей не начнет отваливаться мясо. Либо надо срочно сделать что-то такое, от чего гостеприимству эмира настанет конец. Ведь мы сидим тут уже пять дней, а этот королек до сих пор не заставил нас написать послания братьям. Наверное, выкуп его не очень-то интересует. Возможно, Кафур сумел его убедить в том, что публичная казнь двух тамплиеров лучше, чем пара мешков золота.

— Наши жизни действительно в опасности, — сухо ответил на это Герольт. — Но, возможно, эмир просто занят другими делами.

Морис окинул его скептическим взглядом.

— Кроме того, у нас есть еще два козыря в рукаве, — тихо продолжал Герольт, усаживаясь рядом с французом.

— Каких же? — спросил тот. Он и сам знал ответ на свой вопрос. Но для рыцарей, сидевших в заключении, была хороша любая беседа, которая могла ускорить невероятно медленный ход времени и укрепить надежды.

— Во-первых, это Тарик, — ответил Герольт. — Я уверен, что он ускользнул от сыщиков эмира. Тарик родился под солнцем Леванта, и внешне он мало чем отличается от жителей Каира. Он может совершенно свободно передвигаться по городу. Кроме того, у него остались золотые слитки и драгоценные камни, которые аббат Виллар дал нам с собой в дорогу. Я уверен, что Тарик найдет способ вытащить нас отсюда.

— А если у него не получится? — поинтересовался Морис. — Удастся ли нам подкупить Махмуда или Саида тем золотом и камнями, которые мы проглотили, а потом замуровали в щель стены? Выпустят ли нас в обмен на драгоценности?

— Не знаю. Но мы попытаемся это сделать, — ответил Герольт. — Кроме того, нам помогут особые дарования, которые мы получили во время второго посвящения.

Тамплиеры замолчали и мысленно вернулись к церемонии, совершенной в подземном святилище, когда они испили из священной чаши — источника вечной жизни. После этого аббат Виллар возложил на них руки и произнес слова, наделившие их Божественными силами. Казалось, эти слова звучали и сейчас — настолько хорошо каждый из рыцарей их запомнил.

Аббат начал посвящение с Герольта. Он произнес: «Всемогущий Святой Дух, надели своими Божественными дарами призванного тобой Герольта фон Вайсенфельса. Пусть то, что движется, перестает двигаться, если того потребует его служба и его воля. И пусть неподвижное по его приказу приходит в движение, если того потребует его служба и его воля. Да будет так!»

Затем аббат подступил к Тарику и провозгласил: «Там, где вода будет враждебна человеку, пусть она, если того потребует священная служба, станет другом этого рыцаря и не причинит ему вреда, так же как море не причинит вреда рыбе. Всякое море, всякая река и всякое озеро да будут послушны его воле. Да будет так!»

Следующим, кому аббат передал особый дар, был Мак-Айвор Коннелли: «Там, где бушуют жар и пламя, пусть огонь не причинит ему вреда во имя его службы. А где нет огня, но согласно желанию и службе этого рыцаря он должен возникнуть, пусть возгорится пламя. Да будет так!»

Наконец аббат подошел к Морису и торжественно объявил: «Там, где земля, камни и скалы преградят этому рыцарю путь, да утратят они свою крепость и пропустят его, если на то будет его воля и служба. А где земля, камни и скалы не связаны прочно, пусть согласно его воле и службе они станут крепчайшей стеной. Да будет так! Во имя Отца, Сына и Святого Духа!»