Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

В сыром подземелье было еще совсем темно. Герольт приподнялся, сел и прислонился спиной к стене, а затем поправил оковы на своих ногах. Во сне он неудачно повернул ноги, и острые края оков впились в его плоть.

«Хорошо еще, что меня разбудило это проклятое железо, а не упавшая на грудь крыса», — попробовал утешить себя Герольт. Он приподнял оковы и стал растирать болевшие места на ногах.

Как и в предыдущие пять дней заточения в вонючем, переполненном насекомыми подвале дворца, первой мыслью, посетившей Герольта утром, стала мысль о Святом Граале и о товарищах-тамплиерах Тарике эль-Хариме и Мак-Айворе Коннелли. Эмир отправил могучего шотландца на рынок прямо с корабля, ибо тот сразу откровенно признался, что был отвергнут своей семьей и никакого выкупа за него получить не удастся. Тарику, к счастью, удалось бежать. Он прыгнул с палубы в Нил. Герольт и Морис теперь с полным основанием предполагали, что левантиец жив и находится на свободе. Во всяком случае, они не слышали, чтобы Тарика нашли живым или мертвым. Впрочем, много ли могли они услышать, сидя в этом подземелье? До их ушей доносились лишь оскорбления их надзирателей, Саида и Махмуда. Да еще проклятия Кафура — жирного лысого евнуха, душа которого была чернее его нубийской кожи. Кафур управлял дворцом эмира, и он не раз говорил, что лучше предать тамплиеров мучительной казни, чем за большие деньги выпустить их на свободу. И все же друзья были спокойны за Тарика. Если бы люди эмира его схватили, он, конечно, был бы брошен в эту же темницу. А если бы Тарик был убит, ни Кафур, ни Саид не отказали бы себе в удовольствии преподнести рыцарям эту весть, сопровождая ее новыми оскорблениями.

Но главный вопрос — что же произошло со Святым Граалем, который они поклялись хранить и защищать от искарисов и других врагов? Перед нападением мамелюков тамплиеры спрятали чашу в трюме «Калатравы». По-прежнему ли Святой Грааль хранился на галере, которую эмир привел в гавань Каира, дабы все могли оценить его победу? В таком случае у них еще сохранялась возможность спасти сосуд вечной жизни. Если, конечно, им удастся выбраться из этого подземелья…

Герольт с трудом заставил себя думать о других вещах. Он посмотрел на Мориса, лежавшего слева от него на куче из истлевшей соломы, опилок и пальмовых веток. В его иссиня-черных волосах запутался таракан. Лицо Мориса хоть и было вымазано грязью и кровью, но по-прежнему оставалось красивым. Длинные черные ресницы под тонкими бровями, классический нос, изящный рот и черные усы, которые он сохранил, даже будучи тамплиером, делали совершенным его благородный облик. Не удивительно, что женщины всегда вешались на Мориса, даже когда он был еще юнцом, да и сам француз питал слабость к противоположному полу. Впрочем, все это в прошлом. То ли дело прекрасная Беатриса Гранвиль, с которой молодой рыцарь познакомился в последние дни осады Аккона и которая попала вместе с ними на «Калатраву», а затем угодила в гарем эмира вместе со своей восьмилетней сестрой Элоизой. Гарем находился здесь, во дворце. Конечно, в Акконе Беатриса была сразу очарована красавцем тамплиером. А Морис! Одному Богу известно, какие нежные чувства он испытывал к ней!

Герольт повернул голову направо и взглянул на решетку противоположной темницы, от которой их отделял коридор. Там уже несколько недель находился какой-то араб, судя по всему, выходец из племени бедуинов. У этого узника были скованы ноги. Более того, его держали на короткой, вмурованной в стену цепи, поэтому он едва мог пошевелиться и тем более встать. Единственное, что рыцарям удалось узнать об этом грязном, одетом лишь в лохмотья человеке, было его имя — Джамал Салехи. В обращении с ним надзиратель Саид давал волю своим жестоким наклонностям. Например, забавы ради он мучил узника жаждой и голодом. Из зарешеченного отверстия в полотке на пол между камерами падал слабый свет, благодаря которому Герольт мог различить смутные очертания араба. Джамал Салехи, лежавший у стены, не подавал признаков жизни. Кто же он такой? Как стал врагом эмира? Почему он не сообщил им ничего, кроме своего имени? Ведь они свободно и без акцента говорят по-арабски, и Джамал знал, что он может рассчитывать на их скромную помощь.

Герольт тихо вздохнул и приподнялся, потирая руки и ноги, затекшие от сна на каменном полу. Он делал это тихо, как только мог. Но звон короткой цепи, соединявшей его ноги, разбудил Мориса. Француз поднял голову.