Олег Рясков - Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии

— Она не гаснет! — причитал Бен, танцуя на шнуре. — Бежим, а?!

— Ага, — кивнул Плахов и снова припал к устам любимой.

И лишь угрожающее шипение шнура у самой бочки вернуло Семена к действительности. Он бросился допиливать толстые веревки.

— Все, вы как хотите, я пошел! — решил Бен больше не испытывать судьбу.

Плахов и Настя едва успели вслед за Андерсеном выскочить на палубу, как мощный взрыв накрыл корабль.

Очередная акула чуть не перевернула мощным плавником утлый плотик. Настя вскочила и, не скрывая ужаса, овладевшего ей, закричала:

— Смо… смотрите, смотрите! Там!

Плахов и Бен внимательно следили за морским чудищем. Оно медленно скользило рядом, надеясь на скорую и легкую добычу.

— Вот это рыба! — аж присвистнул Иван.

Однажды поймали они в Самойловке щуку пудов на пять — не меньше. Дворовая ребятня ей потом в пасть головы засовывала, забавлялась. Но по сравнению с этой громадиной та щука щуренком была.

Воронцова в который раз беспомощно оглянулась вокруг. Никакого намека на берег.

— И долго нам здесь еще плавать?

— От ветра зависит, — откликнулся Семен.

— Ну да, как повезет! — поддержал его Бен. — Может две недели, может три.

— Сколько?! — ужаснулась Настя.

Бен почесал бороду, прикинул в уме и успокоил нервную барышню:

— Ну, дней десять… точно.

Но Настя почему-то не успокоилась.

— То есть вы хотите сказать, нам предстоит десять дней плавать по морю без еды и воды? — спросила она у пирата.

— Ну, почему ж без еды-то?.. — Бен покосился в сторону второго плотика, перекатывавшегося на волнах неподалеку. — Вон она плавает, — указал он на Гриню.

— А чего сразу я-то? — заголосил матрос, которого и без того жизнь на хлипкой деревяшке посреди океана порядком удручала.

Конечно, это хорошо, что они спаслись и пока живы, но сколько может длится это везение… И Гриня принялся вновь усердно молиться и за погибших товарищей, и за свою бренную душу.

— А че бы и не ты-то? — прервал молитву Бен. — А? Гордись! Твоя филейная часть послужит Отечеству! Благодаря ей достойнейшие люди останутся в живых. Впрочем, есть эту часть тела без соли, конечно, отвратительно…

— И вам не стыдно? — возмутилась Настя.

— А… Понимаю, понимаю! Вам неприятна сама мысль о поедании этой части тела без соли.

— Заткнись, а? — прервал зубоскала Плахов. — И так тошно.

— Ой, ой, ой, ой, ой! Че ж мы такие нежные-то, а? Когда приспичит, не так запоешь!

Но оказалось, что дела обстояли не так плохо.

— Парус! — звонкий голос юнги перекрыл плеск волн и рассуждения Бена о нелегкой доле человека, решившегося на дальнее путешествие. — Смотрите, там парус! Э-э-эй! Э-э-э-э-эй!

На горизонте действительно красовался фрегат, а это означало, что филейная часть Григория вполне могла послужить Отечеству и для других целей. Что есть мочи он заорал:

— Э-э-эй, мы здесь!

Вся команда двух плотиков принялась кричать и размахивать руками, всеми силами пытаясь привлечь внимание вахтенного на фрегате. Один Бен Андерсен выразил скепсис по поводу бурной радости своих попутчиков:

— Еще не известно, кто там.

Но фрегат приближался, и через какое-то время всем стало ясно, что сомнения Бена напрасны. Уже отчетливо различали они на борту знакомые фигуры — Ушакова, Егорки и Лизы.

— По-моему, самое время подняться на борт, господа! — приветствовал незадачливых путешественников Андрей Иванович.

На борту друзей ждал не только горячий прием, но и вкуснейший обед. Егорка постарался. Андрей Иванович еще с утра ему сказал, что к обеду ожидаются гости. Словно знал, что они найдут Плахова и Самойлова живыми и невредимыми.

За обедом аппетит у всех был отменный. Даже Анастасия Афанасьевна, забыв о приличиях, с жадностью вгрызалась в бедрышко индейки, жир от которой, стекающий по прекрасным пальчикам, она не удосуживалась вытирать салфеткой. Плахов с Самойловым тоже уплетали за обе щеки. И вдруг Андрей Иванович завел неожиданный разговор.