Бен Кейн: Дорога в Рим

Дальше, за орлом, колыхалось море оскаленных лиц и сияющего оружия, гигантскими волнами подступающее к легионам.

— У них в руках скутумы! — в замешательстве воскликнул Ромул. — На нас идут римляне?

— Бывшие, — бросил сосед слева. — Переметнулись к местным.

— Значит, люди Габиния, — предположил Тарквиний.

Собеседник лишь кивнул в ответ. На Тарквиния устремились любопытные взоры, особенно от стоящих слева: длительная пытка, которой подверг его Вахрам, примпил Забытого легиона, оставила на щеке гаруспика ярко-алый шрам в форме ножевого лезвия.

Благодаря Тарквинию Ромул уже знал историю Птолемея XII — отца нынешних правителей Египта, низложенного больше десятка лет назад. Птолемей, в отчаянии взывая к Риму, сулил горы золота тому, кто вернет ему трон, и сирийский проконсул Габиний не упустил случая. Ромул, его галльский друг Бренн и Тарквиний тогда служили в армии Красса.

— Точно, — процедил легионер. — Сам-то Габиний с позором уполз в Рим, а эти остались.

— Сколько их? — спросил Ромул.

— Несколько тысяч. А уж помощников поди сосчитай — нубийские застрельщики, иудейские наемники, критские пращники и лучники… Мало не покажется.

— Еще и пехота, — добавил другой голос. — Беглые рабы из наших провинций.

Его слова отозвались в рядах гневным ропотом.

Ромул бросил взгляд на гаруспика. Никто не должен знать правду, особенно о Ромуле: рабам в регулярной армии не место, вступление в ряды легионеров (к которому Ромула так настойчиво вынудили) каралось смертью.

Куда этим шлюхиным детям против нас! — заявил первый легионер. — Вытрясем из них семь сортов дерьма!

Бравада пришлась по вкусу, воины заухмылялись.

Ромул еле удержал язык за зубами. Соратники Спартака, все поголовно рабы, не раз одерживали верх над римским войском, да и сам он стоил трех обычных легионеров. Александрийские рабы, защищающие свою новую родину, тоже могут оказаться сильным противником. Только вот заявлять об этом лучше бы не здесь и не сейчас. Впрочем, с горечью подумал юноша, время для таких разговоров вряд ли наступит…

С оружием наготове легионеры ждали, прислушиваясь к подступающему шуму битвы. Вражеские дротики и камни летели в римский строй, сбивая воинов с ног; Тарквинию с Ромулом, за неимением щитов, оставалось лишь припадать к земле и молиться, чтобы свистящая в воздухе смерть их миновала. Уверенности от этого не прибавлялось. Правда, число убитых — а значит, и свободных доспехов — все росло, и когда в переднем ряду крепкий солдат рухнул, пронзенный копьем в шею, Ромул тут же без особой брезгливости стянул с него шлем. Живым защита нужнее. Даже пропитанный потом войлочный подшлемник, нахлобученный в первую очередь, показался юноше чуть ли не броней. Скутум убитого достался Тарквинию; еще одного щита — для Ромула — ждать пришлось недолго.

Оптион одобрительно крякнул: у этих бродяг не только хорошее оружие, но и полезные в бою навыки.

— Вот теперь будет спокойнее, — заметил Ромул, поднимая длинный овальный щит за поперечную ручку. В полном вооружении они не бились уже давно — с тех пор, как четыре года назад отгремел последний бой Забытого легиона. Вспомнив гибель Бренна, который тогда прикрывал их с Тарквинием бегство, Ромул нахмурился и виновато притих.

— Воевать приходилось? — спросил легионер.

Ответить юноша не успел — в спину уперся умбон щита.

— Вперед! — взревел оптион, тесня легионеров в сторону врага. — Первая шеренга слабеет!

Дюжина гладиусов — коротких римских мечей — с готовностью вскинулись вперед, щиты поднялись, загораживая бойцов так, что виднелись лишь сверкающие глаза в прорезях шлемов. В сомкнутом строю каждый защищал остальных: Тарквиний у правого плеча и разговорчивый легионер у левого прикрывали Ромула, он, в свою очередь, прикрывал их обоих — потому-то стена из щитов и была так надежна. При всей злости на Тарквиния Ромул был уверен, что гаруспик не станет пренебрегать долгом.

Только сейчас Ромул заметил, как поредел римский строй. Солдат впереди вдруг рухнул на колени, и в образовавшийся просвет с боевым кличем прыгнул вражеский воин, застав юношу врасплох. Весь доспех противника состоял лишь из груботканой туники и фригийского шлема с закругленной макушкой, из оружия при нем был овальный щит с продольным ребром и ромфайя — странной формы меч с длинным изогнутым клинком. Фракийский пельтаст, с ужасом понял Ромул.

Не раздумывая, он прыгнул вперед, целя умбоном щита в лицо фракийцу; тот отбил атаку своим щитом, и несколько мгновений они обменивались ударами, пытаясь выиграть преимущество — тщетно. Ромул тут же зауважал изогнутый фракийский меч, способный дотянуться до противника из-за щита и нанести серьезные увечья: сердце не отстучало и дюжины ударов, а Ромул уже чуть не лишился глаза и с трудом ушел от опасного удара в бицепс.