Татьяна Морозова - Черная луна

– Знаю, – сиплым от волнения голосом оборвал ее Борис. – Но очень хотелось поделиться одним соображением. Уж простите… Позвольте присесть?

Феодора и Георгия посмотрели друг на друга. Заговорщицы. Разговор, который прервало его появление, явно был важным.

– Говори, – велела настоятельница, – только быстро. Недосуг мне.

Георгия было приподнялась, но матушка взглядом пригвоздила ее к дивану.

Следователь взял стул, поставил его перед женщинами и сел, глядя на настоятельницу.

– А вот говорить-то будете вы, Фаина Юрьевна.

– Не понимаю я тебя…

– Сейчас поймете. – Борис встал, обошел стул, взялся за его спинку обеими руками – его переполняло возбуждение. – Когда случилось то убийство, в монастыре жили лишь вы и мать Георгия? Так?

– Так, – подтвердила Феодора.

– В течение многих лет в обители происходили православные служения, хоть храм и был почти полностью разрушен. Так?

– Так.

– И вела эти службы мать Георгия. Так?

Георгия развела руками.

– Ты думаешь, что храм – это только стены и иконы? А Дух святой? Он не должен покидать место, которое веками намолено…

– Да не об этом я! – Борис отпустил спинку стула и нетерпеливо сел, – Просто вы с детства опекаете монастырь. Значит, изучили тут все вдоль и поперек. Да, говорят, ваша мать отсидела в советских лагерях. Так?

Георгия сжала губы.

– Вот сколько вам лет? – Борис был похож на троечника, впервые вызубрившего урок «на зубок», такой свой шанс на «пятерку» не упустит.

– Восемьдесят два. Чего старуху терзаешь? – строго ответила за монашку Феодора.

– А вы слушайте, – запальчиво крикнул Борис, глянув на настоятельницу и впервые ощутив, как Феодора-Фаина спасовала перед ним.

Ему стало немного стыдно за это, он стал говорить мягче:

– Когда Романовы жили в Тобольске, игуменья монастыря состояла с ними в контакте, это общеизвестно. Но не все знают, что она пыталась организовать их побег. Вы знали об этом? Наверняка, были архивные записи…

Феодора и Георгия переглянулись снова.

– А откуда ты… – начала и осеклась Феодора.

Георгия суетливо перебирала пальцами свои черные костяные четки. Борис вдруг краем глаза разглядел на камнях какие-то надписи…

– Я знаю больше, – заговорил он, глядя на Феодору, – что вы мне многого еще не рассказали. А желание утаить от следствия информацию вызывает подозрение… Вот вы, – он вновь переключился на Георгию, и старушка вскинула на него настороженные глаза. – Вы ведь точно знаете, как и почему убитая женщина оказалась на воротах монастыря… И молчите.

От неожиданности Георгия выпустила четки из рук, они с громким стуком упали на пол.

– Ты что это, окаянный, что говоришь-то?!

– И еще… Я знаю, в какой деревне вы родились, я навел справки, – добавил Борис, – и про ту деревню все теперь понял…

Феодора цепко взглянула в глаза монахине:

– Георгия, а где ты была в то утро? Не помню тебя…

Обычно, так повелось с самого начала, старушка, как верный пес, спала на этом самом диване, в проходной комнате, у кельи игуменьи.

– Так где ты была, мать, не слышу? – настойчиво повторила Феодора.

Георгия сникла, по щекам потекли слезы. Она подобрала с пола четки, достала из кармана носовой платок и громко высморкалась. Сложила платок обратно. Вытащила за толстую нитку из-под платья нательный крестик, поцеловала его. И, громко вздохнув, стала говорить:

– Нет никакого греха на мне, вот те крест, Феодора! Расскажу все как есть. Только не сверли меня своими глазами, я пред тобой и Богом невинная…

Георгия испытующе глянула на Бориса, как будто проверяла: стоит ему говорить все или только часть? Монахиня еще раз тяжко вздохнула хилой грудью. Впервые настоятельница видела ее в такой растерянности.

– Да ты не бойся, говори. Никто тебя в обиду не даст, – смягчившись, пообещала Феодора и покосилась на следователя.

Георгия еще помолчала с минуту. Потом вдруг привстала, схватила Бориса за руку, долго и пристально вглядываясь ему в глаза. Борис не выдержал атаки и опустил взор.

– Все в руках Божьих, и бояться мне нечего на земле, – смиренно и свободно молвила старушка, – я уже рассказала Феодоре про тетку свою Марию. Она и была в здешней обители той самой игуменьей, и с Александрой Федоровной, упокой Бог ее душу, в церкви встречалась, а после в переписке состояла. Моя тетка хотела спасти царскую семью. И даже сам адмирал Колчак к ней посыльного через фронт отправлял… Да ты сядь, сынок, разговор долгий…