Аркадий Крупняков - Пояс Ипполиты

- Какая Священная! В храм никто не ходит. Ипполита для них чужая.

- Но тут же осталось много наездниц, гоплиток.

- Они чуть ли не все повыходили замуж за моряков. А Великую наездницу не чтут за то, что она предала Фермоскиру. Диомед все еще ждет Тифиса, да и все ждут. Я не знаю, что теперь будет.

Заскрипела дверь, вошла Чскея, а за нею Диомед. Чокея располнела, Диомед помолодел.

- Мы приветствуем тебя, полемарха, и тебя, Мелета,- сказал Диомед. Не привезла ли вестей от Тифиса?

- Тифис утонул, и все, кто с ним... в море...

- А корабли и амазонки? - спросила Чокея.

- Они ушли в скифские степи, за Танаис. Триеры, наверное, достанутся боспорскому архонту Спартокоиду.

- Годейра не думает возвращаться сюда? - спросила Чокея.

- Про царицу я ничего не знаю, а Атосса думает, судя по всему. Меня для этого и послали, чтобы разузнать.

В дверь постучали, вошел Арам.

- Это мой муж Арам,- сказала Мелета.

- Да уж знаем, знаем,- Чокея глянула на Арама.- Впервые вижу тебя трезвым.

- Хочешь выпить? - предложила Лота.

- Не хочу. Теперь у меня есть Мелета. Мы будем жить на хуторе. Пора бы нам и возвращаться домой, дорогая женушка.

- Не отпущу! - воскликнула Лота.- Через недельку мы все поедем на хутор.

- Тогда я пока выйду. Иначе не стерплю! - и Арам выскочил за дверь.

- Пойдем и мы, Диомед,- сказала Чокея, вставая.- Им надо побыть наедине.

- Когда вернется Ликоп? - спросил Диомед.

- Завтра.

- Приходите всей семьей к нам в гости,- пригласила Чокея.

- Ликоп не пойдет. Сами знаете, как он не любит Диомеда.

- Скажи ему - есть важное дело. Очень важное.

- Хорошо, мы придем. До свидания. Если увидите Арама - пошлите его домой.

- Зачем, мама? Тогда убери вино.

- В городе у него полно дружков. А здесь он будет на глазах.

Дворец Атоссы стоял рядом с храмом, но не примыкал к нему вплотную. В проходе уже успели вырасти полынь, лебеда и какие-то другие кусты.

Около входа в храм маячили две амазонки (по одежде Мелета поняла, что это гоплитки) с алебардами. В прежнее время им положено было стоять неподвижно, но теперь они ходили около дверей, топтались на месте и переговаривались...

- Хайре, Мелета! - крикнула одна из стражниц и вскинула над мечом руку,- Подойди сюда, поговорим.

Мелета сделала несколько шагов к храму, но очень близко не подошла.

- Ближе, ближе!

- А секиру в ход не пустишь? Вдруг я в наос вскочу.

- Дверь на замке - не вскочишь. Да и что там делать? Уже полгода туда никто не входил. Мы не знаем, для чего нас тут держат.

- Священная теперь кто? - Мелета подошла ближе.

- Никто. Есть какая-то храмовая жрица, но у нее нет ключей. Если даже мы уйдем, никто не заметит.

- Стало быть, царицы у вас нет, Священной тоже. Кто главный на Фермоскире? Диомед, Чокея?

- Ха! Оки грабители, они...

- Хозяин Фермоскиры твой отец! - перебила первую вторая стражница.

- Ликоп?

- Его слушаются все, даже мечницы. Ну, а ты-то как? Говорят, наши девы перетопили всех олухов в море? Это правда?

- Правда.

- А сами?

- Сами пошли в скифские степи. Добывать лошадей.

- А тебя послали сюда?

- У меня же здесь отец, мать, муж.

- Эй! Смотрите, сюда идет храмовая кляча. Пока Мелета, приходи завтра.

- Чего вы испугались, дурочки? - спросила, подойдя, храмовая.- Я бы хотела поговорить с Мелетой.

Но Мелета сбежала по ступеням алтарей на агору и пошла смотреть город.

Фермоскира ей не понравилась. Во время долгого пути сюда Мелета, конечно же, предполагала, что прежней блистательной чистоты в городе ей не увидеть, но такого равнодушия к захламленности со стороны амазонок она не ожидала. Женщины, хотя и ходили по улицам в прежней форме, одеты были неряшливо, хитоны не стираны и обтрепаны, юбочки по-прежнему носили короткие, но обнаженные ноги чаще всего были грязными, сандалии у многих держались на веревочных обрывках. Мелета заметила про себя, о чем бы она ни думала, все мысли в конце концов возвращались к отцу Ликопу. Она вспомнила, с каким равнодушием приняла его появление в прошлом, и сравнила это с теперешним чувством. Сейчас ей очень хотелось увидеть Ликопа, она представляла, как встретит его и обнимет, о чем раньше не могла и помыслить. «Почему такая внезапная перемена? - спрашивала она себя и поняла - отец неотвратимо вошел в пустоту, которая образовалась в ее сердце. Все прошедшее время, и особенно на корабле, она была переполнена чувствами к Араму, в ее памяти постоянно стоял образ матери, молодой, властной и красивой. А сейчас? Пьяный, опустившийся Арам потускнел в сознании, образ царицы ушел из памяти - Лота не была похожа не только на царицу, но и на амазонку. А вот отец... Он ей рисовался богатырского сложения, человеком красивым и благородным. Каким он был в те далекие дни на хуторе, она забыла. Ей неудержимо захотелось пойти домой, сердце чувствовало, что отец возвратится рано, а не вечером, как сказала мать. «Он ведь тоже должен чувствовать, что я приехала к нему»,— подумала она.