– Это очень любезно со стороны Его превосходительства, – сказал Хорнблоуэр. – Теперь о команде «Милашки Джейн». Им оказывается помощь?
– Они помещены в военный госпиталь. На борту судна портовые власти поставили охрану.
– Это действительно очень хорошо, – произнес Хорнблоуэр, добавив про себя, что теперь более нет необходимости чувствовать никакой ответственности.
Утро могло бы получиться совершенно безмятежным, если бы не визит доктора, который, после очередного прощупывания пульса и осмотра языка, был отпущен, со словами благодарности за невкусные лекарства. Потом, в два часа, был обед, обильный, и поданный с соблюдением всех церемоний, но они лишь едва отведали его. Затем сиеста, и ужин, съеденный уже с большим аппетитом, а потом спокойная ночь.
Следующее утро выдалось более хлопотным, так как предстояло решить вопрос с одеждой. Ее превосходительство направила к Барбаре портного для снятия мерок, так что Хорнблоуэру пришлось напрячь все силы своего ума, выступая в качестве переводчика в вещах, на которые его словарный запас не распространялся. К нему так же пришли портные, посланные Его превосходительством. Портной был несколько разочарован, когда ему сообщили, что Хорнблоуэр не желает, чтобы ему пошили полную форму британского контр-адмирала, с золотым шитьем и прочим. Хорнблоуэр, как офицер в отставке, находящийся на половинном жалованье, не нуждался ни в чем подобном.
После портного пожаловала делегация: помощник и два человека из команды «Милашки Джейн»
– Мы пришли, чтобы поинтересоваться здоровьем – Вашим и Ее светлости, – сказал помощник.
– Спасибо. Вы можете удостовериться, что Ее светлость и я быстро поправляемся, – ответил Хорнблоуэр. – А как вы? За вами хорошо ухаживают?
– Очень хорошо, спасибо.
– Вы теперь капитан «Милашки Джейн», – продолжал Хорнблоуэр.
– Да, милорд.
Этому человеку досталось довольно странное первое командование.
– Что вы намерены делать с ней?
– Сегодня мы ее вывели, милорд. Может быть, удастся ее залатать. Однако, она, должно быть, потеряла всю медную обшивку.
– Скорее всего.
– Думаю, мне стоит продать все ценное – корпус и груз, – продолжал помощник, с ноткой горечи в голосе – чего можно ожидать от человека, который вступил в командование только для того, что бы тотчас же его лишиться.
– Желаю вам удачи, – сказал Хорнблоуэр.
– Спасибо, милорд. – После некоторой мучительно паузы помощник сказал: – И я должен поблагодарить Вашу светлость за все, что вы сделали.
– То немногое, что я сделал, я сделал ради себя и Ее светлости, – ответил Хорнблоуэр.
Произнося эти слова, он мог позволить себе улыбнуться: в окружавшей их блаженной роскоши воспоминания о вое урагана и реве волн, обрушивающихся на палубу «Милашки Джейн», утратили свою болезненную остроту. И два моряка улыбнулись ему в ответ. Здесь, во дворце вице-короля, нелегко было восстановить в памяти картину, как он стоял, оскалив зубы с ножом на изготовку, оспаривая у них право владения единственным кокосом. Было замечательно, что разговор закончился взаимными улыбками и пожеланиями удачи, так что Хорнблоуэр вместе с Барбарой снова мог погрузиться в приятную праздность.
Швеям и портным, должно быть, пришлось немало потрудиться, так как на следующий день некоторые плоды их труда уже были представлены на примерку.
– Мой испанский гранд! – воскликнула Барбара, созерцая мужа, одетого в сюртук и брюки пуэрто-риканского кроя.
– Моя прекрасная сеньора, – ответил Хорнблоуэр с поклоном. На Барбаре красовались накидка и мантилья.
– К счастью, сеньоры из Пуэрто-Рико не носят корсетов, – сказала Барбара, – сейчас я не смогла бы одеть ничего подобного.
Это было одно из немногих замечаний в котором она коснулась ран и язв, испещрявших ее тело. Она принадлежала к породе спартанцев, взращенная в школе, где учили презирать телесные слабости. Даже делая шутливый реверанс, когда произносила последнюю фразу, она позаботилась о том, чтобы не выдать какой боли стоило ей это движение, Хорнблоуэр мог только догадываться об этом.
– Что мне сказать Мендесу-Кастильо, когда он придет сегодня со своими расспросами? – поинтересовался Хорнблоуэр.
– Думаю, дорогой, что теперь мы вполне можем быть приняты Их превосходительствами, – сказала Барбара.
Здесь, в крохотном Пуэрто-Рико, можно было наблюдать все величие и церемониал испанского двора. Капитан-генерал являлся представителем короля, в жилах которого текла кровь Бурбонов и Габсбургов, Фердинанда и Изабеллы, и во избежание какого-либо ущерба, который могла понести священная особа монарха, эта персона должна была быть окружена таким же ритуалом и этикетом. Даже Хорнблоуэр, пока не начал обсуждать приготовления с Мендесом-Кастильо, не отдавал себе отчета, каким невероятным нарушением дворцового этикета являлся визит, нанесенный Их превосходительствами к черному ходу, когда они встретились с едва живыми беглецами, просящими их гостеприимства. Теперь, при проведении официального приема, все это стоило забыть.
Читать дальше