Эмма Орци - Возвращение рыцаря

— Благодарю вас, гражданин, за ваше заботливое отношение ко мне, — произнесла она после краткой паузы, — но вы, вероятно, поймете, что сегодняшнее свидание было почти выше моих сил. В настоящую минуту я не могу сказать вам, в состоянии ли я буду завтра подвергнуться такому же испытанию.

— Как вам будет угодно, — вежливо сказал Шовелен. — Одно лишь прошу вас помнить…

Он приостановился, пытливо вглядываясь в лицо Маргариты, словно желая прочесть, что у нее на душе.

— Что же такое мне необходимо помнить, — спокойно спросила она.

— То, что от вас, леди Блейкни, зависит положить конец этим тяжелым обстоятельствам.

— Каким образом?

— Вы можете убедить друзей сэра Перси не оставлять более их вождя в таком недостойном заключении. Они ведь завтра же могут прекратить все его мучения.

— Выдав им дофина? — холодно спросила Маргарита.

— Разумеется!

— И вы надеялись, поставив меня лицом к лицу с картиной вашей адской жестокости, заставить меня сыграть роль изменницы по отношению к мужу и низкого труса в глазах его приверженцев?

— О, леди Блейкни, — воскликнул Шовелен, — теперь уже не меня следует обвинять в жестокости! Освобождение сэра Перси в ваших руках и в руках его последователей. Я только хотел положить конец этому невыносимому положению. Не я, а вы и ваши друзья наносите последний удар…

С трудом удержав готовый вырваться у нее крик ужаса, Маргарита сделала быстрое движение по направлению к двери. Пожав плечами с видом человека, исчерпавшего все доступные ему убеждения, ее собеседник поспешил отворить ей дверь.

— Спокойной ночи! — прошептал он с почтительным поклоном, когда она проходила мимо него. — И помните, леди Блейкни, что, когда бы вы ни пожелали обратиться ко мне, — я живу на улице Дюпюи и всегда к вашим услугам.

Она молча прошла мимо, не удостоив его ответом.

— Полагаю, ваш второй визит, прекрасная леди, сотворит просто чудеса, — сквозь зубы прошептал Шовелен, следя глазами за ее высокой, стройной фигурой, быстро исчезавшей в вечернем тумане.

Была уже полночь, а леди Блейкни и Эндрю Фоукс все еще не расходились, обсуждая ее свидание с мужем. Маргарита старалась в точности передать своему собеседнику не только все, что ей пришлось видеть и слышать, но даже малейшие перемены в лице и голосе сэра Перси. Разбирая некоторые непонятные им выражения Блейкни, оба старались уверить друг друга, что в этих словах скрывается для них тайная надежда на счастливый выход из настоящего положения.

— Я не теряю надежды, леди Блейкни, — с твердостью сказал сэр Эндрю, — и готов чем угодно ручаться, что в голове Блейкни созрел целый план, заключающийся в тех письмах, которые он вам дал. Помоги нам Бог в точности исполнить все, что он в них требует! Отступив от его указаний, мы можем разрушить задуманный им план. Завтра вечером я провожу вас на улицу Шаронн. Все мы хорошо знаем этот дом, и не далее как два дня назад, я справлялся, не там ли Арман, которому этот дом также известен, но старьевщик Люкас ничего не знал о нем.

Маргарита рассказала ему о своей мимолетной встрече с братом в темном тюремном коридоре.

— Можете вы объяснить мне это, сэр Эндрю? — спросила она, устремив на собеседника пытливый взгляд.

— Нет, не могу, — ответил он после легкого колебания, — но мы, наверное, увидим его завтра же. Я не сомневаюсь, что мадемуазель Ланж знает, где найти вашего брата, а раз нам известно, где она сама, то и нашему беспокойству о вашем брате скоро наступит конец.

Он встал, напоминая Маргарите, что уже очень поздно, но она продолжала смотреть на него с тревогой: ей все казалось, что он хочет что-то от нее скрыть.

— Вы что-то подозреваете, сэр Эндрю! — с глубоким волнением воскликнула она.

— Нет, нет! Клянусь вам, леди Блейкни, о вашем брате я знаю не более вас, но я уверен, что Перси прав: бедный молодой человек страдает от угрызений совести. Если бы в тот день он так же слепо повиновался, как все мы… — Он остановился, не решаясь высказать, в чем он подозревал Сен-Жюста; горе несчастной женщины и без того было велико. — Это была судьба, леди Блейкни, — проговорил он после некоторого молчания. — Когда я подумаю о том, что Перси теперь в руках этих грубых животных, все э го представляется мне тяжелым кошмаром, и я жду, что вот-вот раздастся его веселый смех.

Фоукс старался вселить в душу Маргариты надежду, которой у самого не было. Теперь на нем лежала тяжелая ответственность. На груди у него было спрятано письмо, которое он намеревался прочесть в одиночестве, без помех, стараясь запомнить каждое слово относительно мер к освобождению короля-ребенка. Затем письмо надлежало уничтожить, дабы оно не попало в руки врагов. Прощаясь с Маргаритой, Фоукс спрашивал себя, долго ли еще будет она в состоянии выдерживать гнет безысходного горя.