Михаил Крупин - Дуэль на троих

Он застыл, будто пораженный Откровением небес. Ох уж эти французишки! И как они смогли завоевать полмира, не имея никакого навыка к военной дисциплине?!

Вражьи горны все сильнее заливались. К старым трубачам с разных сторон присоединялись новые. Даже мне, московской барышне, было известно, что они играли сбор.

Француз плюнул наконец, махнул рукой и помчался назад – видимо, в расположение полка.

Поистине диво, что он не заметил в моей руке знакомого ему мешка! Всё оттого, что на углу мы столкнулись нос к носу, и он не смотрел вниз.

В купине, куда я возвращалась за мешком с моей рясой, я уже не дерзнула переодеться. Всюду слышался солдатский топот, по самым немыслимым направлениям носился враг – точно осы потревоженного роя…

В своем монастыре я тоже застала жуткое оживление. С толкотней и бранью оккупанты расхватывали во дворе с веревок свои тяжелые и влажные еще прусские, баварские, австрийские мундиры и белой пенкой овевающее их белье. Многие тут же спешно одевались.

Невысокий немец с жаром требовал у настоятельницы свой пропавший мундир. Матушка Екатерина, кажется, была всерьез растеряна и отступала к поленнице перед наседающим берлинцем.

Я, пряча лицо от сестер, быстро обогнула дом и забежала с одного из черных входов. Сестра Анастасия что-то недовольно прокричала вслед. Уж так старалась крикнуть по-немецки – никакого смысла не было возможности понять.

– Куда вы, месье?! – ахнула в коридоре сестра Авдотья на родном, французском. – Здесь женские кельи!.. Эти баварцы с ума, что ли, посходили?!

Забежав в свою келью, я заперлась, метнула на пол кивер и кинулась к умывальнику…

Прусский лейтенант с площадной бранью рылся в грудах нестиранных еще мундиров, когда я, подкравшись сзади, успела сунуть его мундир, сапоги и кивер заодно в чан с мыльной пеной и даже притопить деревяшкой.

– Это что, очередная диверсия?! – гневался пруссак. – Я должен быть в строю по тревоге!

Он, ошалело моргая, начал еще раз пересматривать оставшееся на веревках.

– Герр офицер, а в чане вы смотрели? – подала я исполненный сочувствия голос.

Пруссак сделал стойку на мой чистый немецкий, как кот на ведро свежей рыбы.

– Я уже смотрел там, фройляйн!

– Посмотрите получше! Там, кажется, есть еще что-то на дне.

Берлинец сразу вытянул из мыльной пены мундир. И, видимо, вмиг опознал его по ярким нашивкам. Впервые я увидела у человека на лице одновременно умиление, радость и злобу. Но ничего, обошлось. Офицерик поахал, поохал и, воздав хвалы апостолам, отдал полоскать мундир…

А я, даже не взглянув матушке Екатерине в лицо, вернулась в свою келью и… упала на пол перед деисусом.

Я благодарила за чудесный успех моего предприятия, а слова не шли…

Я все доказала, я теперь была всей душой, всей жизнью своей с Родиной, а страшная тоска брала за сердце…

Я благодарила за свое чудесное спасение в этой адской кутерьме, а перед глазами хрипели два доверчивых французских часовых, раздавленных обломками каменной кладки…

Из записок полковника Пикара

Военачальники Великой Армии и хозяева русской столицы стояли строем перед нашим императором. Среди них в этот раз был и я.

По своему обыкновению, сначала император молча походил вдоль строя, и вдруг, развернувшись к моему начальнику, сказал:

– Каким образом был взорван гвардейский арсенал? Так и вашего императора взорвут – пуфф! – нервный взмах руками, – а вы только пожмете плечами?

Мой генерал, покосившись на меня, шагнул вперед. Я чуть заметно кивнул ему, еще раз подтверждая уверенность в своей информации и полную ответственность за все советы.

– Мой император! Все караульные доносят, что в Кремль в течение дня не входил ни один чужой – ни военный, ни гражданский.

– Так значит, это кто-то из своих? – начавший было вновь прохаживаться, Наполеон развернулся, нахмурил брови.

Генерал в ответ открыто и требовательно глянул на меня. Что же ему оставалось? Удивительно, но этот тугодум не ожидал такого поворота событий.

Я шагнул вперед и ответил преспокойно и истово – уже самому императору.

– Из бывшего населения в Кремле находятся только монахи и несколько смотрителей дворцов. Все они наперечет. Никто не приближался к арсеналу.

– Вы их всех допросили? – спросил Наполеон. Великий человек сразу ухватывал самую суть.

– Допрос продолжается в данное время, – не моргнув, солгал я. – Часовые возле арсенала могли бы пролить свет на это дело, но они погибли.