Джерри Старк - Пять писем к Сяо Хэ

В заснеженном саду было удивительно тихо и призрачно-светло. Застывшие деревья причудливых очертаний, осыпанные изморозью вечнозеленые туи, беседки, такие очаровательные и уютные летом, а сейчас напоминавшие приземистые каменные грибы. Мы с господином Цзяном совершили неспешную прогулку по извилистой пустынной аллее, искрящейся тысячами крохотных огоньков. Он прочел весьма подходящую к ситуации «Внимая завываниям метели», я ответил импровизацией, показавшейся мне весьма удачной. Дорожка вывела нас к старой сливе, корявой и разлапистой, уже почти утратившей свой причудливый наряд из крохотных багровых цветов. Цзян Лун нагнулся и подобрал пригоршню лепестков, уже подмерзших и съежившихся. Растер между ладонями, вдохнув едва уловимый горьковатый запах. Я хотел отпустить какое-нибудь остроумное замечание касательно аромата облетевших лепестков. Даже приоткрыл рот, но господин Цзян Лун повелительным жестом поднятого пальца остановил меня. Я послушно замолчал.

Лепестки беззвучно падали на голубоватый снег, сияла луна, издалека доносился городской шум, оттеняя безмолвие сада. В кои веки мир показался мне исполненным гармонии и совершенства — пока господин Лун не положил мне ладони на плечи. Под их тяжестью я невольно присел, ощутив, как леденеет кровь в жилах. Я всей шкурой чуял, что эта милая прогулка не кончится для меня добром — и это время пришло.

— Встань на колени, — сказал мне человек по прозвищу Таящийся Дракон. — Займи свой болтливый рот тем делом, для которого он воистину предназначен. А уши держи открытыми, потому что мне надлежит говорить, а тебе — слушать и запоминать.

— Но… — растерянно заикнулся я.

— Что я сказал? — повторил Цзян Лун с той же равнодушно-ленивой интонацией. Пугавшей меня куда больше, если бы он орал, угрожал мне жестокой расправой, башней Пенсюнь или изгнанием из столицы. Он был неодолимой силой, которой я не мог противопоставить ровным счетом ничего. Только смирение и покорность.

Стоять на коленях в снегу, пусть и неглубоком, было зябко и холодно. Подол одежды немедленно намок и заиндевел, морозные струйки поползли вверх по ногам. Мой рот был занят ублажением нефритового жезла господина Луня. Его пальцы больно и жестко дергали меня за волосы, разрушая прическу и задавая угодный ему ритм. Его голос звучал у меня высоко над головой:

— Мин Хоу всегда был болваном, неспособным толком воспользоваться своей выгодой. У него даже не хватило ума придержать язык за зубами, так он был счастлив пинками согнать дядюшку с нагретого места. Он сболтнул, якобы именно ты подал ему пару толковых советов. И я задумался — почему, собственно, ты все еще здесь? И, если ты здесь, какие от тебя могут быть польза и толк — кроме вот этих? — он толкнулся бедрами вперед, загоняя свое сокровище глубже и глубже, пока я не начал давиться скользкой чужой плотью, задыхаясь и кашляя. Цзян мимолетно шлепнул меня тяжелой ладонью по макушке — видимо, мои судорожные трепыхания раздражали его. — И тогда я осознал: ты — недостающее звено в моих планах. Маленькое звено, без которого не замкнуть огромную цепь. Ты ведь нынче ходишь в лучших дружках выскочки Чэна, что метит в родственники императора? Его место — в глухой провинции, с вилами подле навозной кучи, а не рядом с принцессой. Супругом госпожи Фэй должен стать достойный человек, а не туповатый солдафон. Этот брак никогда не будет заключен, потому что ты, мой маленький пронырливый Юйхуань, разрушишь его.

Цзян Лун потянул меня за волосы назад, дав краткую передышку. Ему хотелось увидеть мое лицо. Убедиться, что я слышал каждое слово.

— Понял меня, украшение из фальшивой яшмы?

Я торопливо закивал.

— Вот и умница, — блаженство отдыха закончилось, настало время тяжкого труда. Ноги ниже колен у меня закоченели и ничего не чувствовали, пересохшие язык и горло онемели. — Поговорим о том, что тебе надлежит совершить. Было бы замечательно, если бы кто-то из облеченных доверием друзей принцессы Фэй узрел, как доблестный Чэн названивает в твой гонг, но… Чудес в этом мире не бывает. Чэн Лян никогда не прельстится такой дешевкой, как ты. Значит, до принцессы должны дойти слухи о подвигах Чэна в чайных домах, его проигрышах и немалых долгах ростовщикам. О том, как дерзко он пренебрегает ее доверием, самоуверенно полагая, что другу императора прощается все. О непочтительных речах Чэна и деяниях, порочащих имя принцессы. Одно упоминание о Чэн Ляне должно вызывать у госпожи Фэй отвращение, — толчки убыстрились, сделавшись чаще и сильнее. Господин Лун глухо охнул, а мой рот наполнился вязким и теплым семенем. Выплеснувшись, он оттолкнул меня, и я неуклюже растянулся на обжигающе колючем, царапающем кожу снегу. Цзян Лун оправил смявшуюся одежду, пренебрежительно взирая на меня сверху вниз. Убедившись, что я не собираюсь вскакивать и вообще шевелиться, а только кашляю и отплевываюсь, раздраженно ткнул меня ногой: