Владислав Глушков: Золото Империи

Он буквально дополз до спальни и упал в кровать, так и не расстелив её, только укрыв покрывалом ноги. Сытный здоровый завтрак, контрастный душ и сто грамм водки сделали своё дело. Он уснул глубоким здоровым сном. Проспав ровно восемь часов, Алексей открыл глаза. В голове ещё конечно оставался лёгкий переполох, но тело чувствовало себя намного лучше. Чашка очень чёрного и очень сладкого кофе сделала своё дело. Глаза окончательно раскрылись и мысли начали выстраиваться в какие-то логические цепочки. Да, прав генерал, пацанов не вернуть, и они прекрасно знали, на что шли, в конце концов, на их месте мог оказаться любой, в том числе и он. Оступись тогда на леднике не Павел, а он и всё было бы совершенно по-другому. Но оступился Павел, а он дошёл, и значит, он дальше должен жить и за себя и за всех тех, кто не вернулся.

«Хорошо, что у нас со временем? Сейчас четырнадцать двадцать, до управления сорок минут езды, значит, есть ещё час на то, что бы привести себя в порядок, отлично. Что делается в шифоньере, хоть чистая рубашка есть?»

Да рубашка нашлась, и вот ровно в без пяти минут 16-ть, полковник Мещеряков, чисто выбритый, пахнущий хорошим Французским одеколоном стоял в приёмной генерала Лысова. Приёмные генералов в последнее время значительно преобразились. Это в первую очередь выразилось в том, что суровых адъютантов в майорских званиях заменили миловидные девушки секретарши, чем, кстати, остались, очень недовольны, сами адъютанты. Им пришлось отрывать свои задницы, давно приросшие к столичным креслам и ехать в дальние гарнизоны, восстанавливать поруганную и обескровленную за время безвластия и полного беспорядка армию.

Не обошло это новшество и приёмную генерала Лысова. На некогда, вечно пустующем огромном адъютантском столе красовался новенький монитор компьютера и вечно улыбающаяся секретарша Леночка, как всегда радушно встретила Алексея. Но её радушие моментально растворилось в воздухе, как только он направился к дверям кабинета.

— Алексей Павлович, туда нельзя, — Леночка просчитала его маршрут моментально.

— Леночка, мне назначено.

— Извините, Алексей Павлович, но генерал просил подождать, Вас пригласят, присядьте, пожалуйста.

Алексей не стал настаивать, отошёл от дверей к окну, и, опёршись на подоконник начал рассматривать присутствующих. Публика, собравшаяся в приёмной, его несколько удивила. Какой-то, непонятного возраста гражданский, больше похожий на библиотечного червя и молодая, лет двадцати пяти женщина, по совершенно непонятной причине, вырядившаяся в военную форму с капитанскими погонами на плечах. Вид у неё, конечно, был превосходный. Вообще Алексей считал, что форма только украшает женщин, подчёркивая в них именно женственность. Но эта форма была совершенно неуместна в приёмной генерала Лысова, начальника подразделения настолько зашифрованного, что даже многие высокопоставленные чины министерства обороны не знали о его существовании, и считали, что там в том крыле, где располагалось управление, вообще находится хозяйственная часть. Не имеющая, ни малейшего отношения к Армии, как таковой.

Алексей с нескрываемым интересом рассматривал парочка, которая сидела на стульях напротив него, и мирно о чём-то беседовала.

«Интересно, что здесь делают эти двое?» но додумать эту мысль ему не дали. На столе у Леночки запищал интерком и она, оторвавшись от компьютера, обратилась сразу ко всем присутствующим.

— Господа, — это обращение всё плотнее и плотнее стало входить в обиход среди гражданских, — вас просят в кабинет. Алексей Павлович, — обратилась Леночка к нему лично, — Вас приглашение тоже касается.

— Боже, Леночка, как ты могла ко мне, боевому офицеру так обратиться, я тебе больше никогда не куплю мороженого.

— Да бросьте Вы Алексей Павлович, как будто Вы мне его покупали.

— Как? Пускай не мороженое, конфеты, шоколадки. Разве нет?

— Ну, это было, год назад, не спорю.

— Неужели прошёл целый год?

— Мещеряков, — послышался через открытые двери голос генерала, — отстань от девушки. Лена гоните его прочь, он не серьёзный человек.

— Леночка не верьте, я очень серьёзен, — произнёс Алексей, входя в кабинет и закрывая за собой двери.

Метель мела ещё трое суток, и полковник Гуревич всё больше и больше утверждался в том, что Господь на их стороне. За эти трое суток офицеры, казаки и лошади основательно отдохнули, люди помылись в бане, наконец-то за много дней пути поели горячего и были готовы двигаться дальше. Много разговоров было переговорено и с сельчанами и со старостой. Люди, совершенно не знакомые с внешними миром, многому удивлялись. Они никак не могли поверить в то, что на Руси больше не существует самодержавия.