Джеймс Купер - Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе

Пораженные внезапной смертью товарища, гуроны на миг замерли. Но едва они убедились в роковой меткости руки, которая послала пулю во врага, рискуя попасть в друга, как из уст их вырвалось имя Длинный Карабин, сопровождаемое диким и горестным воем. В ответ на него маленькая рощица, где неосмотрительные индейцы сложили свое оружие, огласилась громким криком, и мгновение спустя оттуда выскочил Соколиный Глаз. Он слишком спешил, чтобы перезарядить свое вновь обретенное ружье, и ринулся на дикарей, потрясая им, как дубиной, и разрезая воздух широкими, мощными взмахами. Но как проворен ни был разведчик, его обогнала легкая, гибкая фигура, которая с невероятной смелостью врезалась в кучку гуронов и остановилась перед Корой, вращая томагавком над головой и угрожающе размахивая ножом. Быстрее, чем гуроны успели прийти в себя от этого неожиданного и дерзкого нападения, вслед за первой фигурой появилась еще одна, разрисованная эмблемой смерти, и, мелькнув, как призрак, перед глазами врагов, с грозным видом встала по другую сторону Коры. Мучители пленников невольно отступили перед этими незваными воинственными пришельцами, и вопли сменились сперва возгласами изумления, а затем хорошо знакомыми и пугающими именами:

— Быстроногий Олень! Великий Змей!

Но осторожного и бдительного предводителя гуронов было не так легко смутить. Окинув зорким взглядом маленькую площадку, он сразу понял, кто и как на них напал, и, подбадривая соплеменников криками, а также собственным примером, обнажил длинный острый нож и с громким боевым кличем бросился на ожидавшего его Чингачгука. Это послужило сигналом, и началась общая схватка. Ни у той, ни у другой стороны не было ружей, так что исход борьбы решался теперь в самом опасном из всех видов боя — рукопашной.

Ункас, ответив на боевой клич, ринулся на одного из гуронов и проломил ему череп метко направленным ударом томагавка. Хейуорд вырвал топор Магуа из дерева и пылко бросился в битву. Так как теперь обе стороны сравнялись в численности, каждый выбрал себе одного противника. Удары сыпались с яростью урагана и быстротой молнии. Соколиный Глаз устремился к новому гурону и уложил его одним взмахом своего смертоносного оружия. Хейуорд, сгорая нетерпением, не стал ждать приближения врага и рискнул пустить в него томагавком. Топор обухом попал индейцу в лоб и на мгновение ошеломил его. Ободренный этим небольшим успехом, молодой человек рванулся вперед и с голыми руками напал на врага. Через секунду он уже пожалел о своем опрометчивом поступке: ему пришлось увертываться от ударов ножа, который гурон пустил в ход с мужеством отчаяния. Не в силах больше отражать такого изворотливого и ловкого противника, майор обхватил индейца и сковал его своим стальным объятием. Однако он понимал, что долго ему такого напряжения не выдержать. В эту критическую минуту Дункан услышал у себя над ухом крик:

— Бей злодеев! Не щадите проклятых мингов!

А еще через секунду Соколиный Глаз обрушил приклад ружья на голову врага, чьи мускулы разом обмякли от удара, и безжизненное тело, выскользнув из рук Дункана, опустилось на землю.

Меж тем Ункас, размозжив голову первому противнику, как голодный лев, искал себе новую жертву. Пятый гурон, единственный, кто не принял участия в бою, выждав минуту и увидев, что все остальные поглощены ожесточенной схваткой, решил довершить прерванную месть. Испустив победный клич, он бросился к беззащитной Коре и еще издали метнул в нее острый томагавк, этот грозный предвестник его приближения. Топор оцарапал девушке плечо, но зато перерубил путы, привязывавшие ее к дереву, и дал ей возможность бежать. Проворно ускользнув от дикаря и забыв о собственной безопасности, она бросилась к Алисе и дрожащими, плохо повинующимися пальцами попыталась разорвать ивовые прутья, которыми была привязана к дереву ее сестра. Чудовище и то смягчилось бы при виде такой беспредельной, великодушной преданности, но сердце разъяренного гурона было чуждо состраданию. Ухватив Кору за волосы, шелковистым потоком струившиеся пo плечам, он оторвал девушку от сестры и жестоким рывком поставил на колени. Затем намотал развевающиеся пряди на руку и, подняв их, с тожествующим хохотом начал водить ножом вокруг прелестной головки своей жертвы. Однако миг злобного наслаждения дорого обошелся ему — он лишился возможности совершить задуманное злодеяние. Зрелище привлекло внимание зоркого Ункаса. Молодой могиканин сделал прыжок, секунду словно парил в воздухе и, камнем рухнув на грудь врага, отшвырнул его далеко в сторону. Толчок был так силен, что и сам Ункас, не устояв на ногах, упал рядом с противником. Оба одновременно вскочили, пустили в ход ножи, и полилась кровь. Но исход поединка был уже предрешен. Томагавк Хейуорда и приклад Соколиного Глаза обрушились на череп гурона в ту секунду, когда нож Ункаса пронзил ему сердце.