Виктор Власов - Последний рассвет

— Случалась ли схватка между вами?

Шуинсай загадочно улыбнулся и ответил, что старший брат, как соперник — силён и амбициозен, но шансов победить у него мало.

Без необъяснимого восторга, без иронии, Шиничиро не мог вспоминать беседы между ними. Иногда просил Рёи подслушать и вкратце передать содержание занимательных бесед. Она не отказывала: что ей было делать, стоя с подносом за ширмой?

Вспоминая словесные стычки почитаемого отца и любимого дядюшки, юноша не заметил, как жаровня опустела.

Он переоделся и вышел в сад. Выбежал на площадку в то время, когда страж глядел на восточные ворота, в которые мастер Шуинсай провожал гостей.

Йиро поделил ребят на группы. Помощник Шуинсая повёл их к дому из кипарисовых стволов — складу оружия, окружённому вертикально вкопанными плитами с выступами, на которых тренировали навыки скалолазания. Под широким тростниковым навесом одни стреляли из трубок дротиками, из луков юми , другие метали сюрикэны и кинжалы в деревянные мишени, третьи сбивали кулаки о грубые мешки, набитые рисом или песком.

Свою первую группу он загнал на Колонны Чести и Гордости — длинные толстые шершавые столбы, по которым необходимо взбираться вверх и доставать подтянутый по верёвочному карнизу на самую верхушку хрупкий предмет, затем в целости возвращать его вниз. На ноги ученикам Йиро собственноручно вешал тяжёлые камни — их нельзя было уронить, к рукам тоже привязывал груз. Никому пока не удавалось сохранить «грузы чести и гордости» выше средней отметки в десять футов.

Вторая его группа висела вниз головой, зажав сгибом ног металлическую перекладину, напрягали мышцы пресса: разгибаясь, зачерпывали ковшом воду из одного ведра, а сгибаясь, выливали в другое, привязанное выше.

На скользких камнях горного ручейка третьи тренировали равновесие, но течение оказывалось настолько сильным, что они без конца соскальзывали, падали в воду.

Шиничиро давно присоединился к тем подопечным Йиро, кто карабкался по стене — изображал усердного ученика, пытающегося преодолеть нежелание тренироваться на солнце, — раскручивал «кошку» за «хвост» и забрасывал как можно выше. Но крючковатая железяка соскальзывала.

— Что с вами делать, если не дурачиться?! — думал он.

На площадке, истоптанной, запятнанной кровью, не приходило в голову юноше никаких ярких строк, чтобы слагать прекрасное стихотворение. В резких выкриках помощников мастеров, шорохах обуви и шелесте одежды учеников, в глухих ударах, стуке, лязге оружия — музыка мира точно пропадала. Вызывающая блаженный трепет, небывалый интерес и сильное желание творить, она требовалась юноше, как воздух и вода, как соль; без вдохновения, приходящего свыше, Шиничиро не мог упражняться, хоть заколоти бамбуком до смерти. Как жаль, что бива нельзя брать на тренировки, её музыка воодушевила бы не только самого юношу, но и других, нуждающихся в наитии.

— Опоздал, Шини- кун ? Скоро палка треснет на твоей спине!

— Ты, явно, только из кухни, лентяй, а Йиро покрывает.

К нему, сыну мастера, не всегда относились доброжелательно. Чуть свет, начиналась тренировка, а Шини часто появлялся позже или приходил последним изо дня в день, и такая его привычка воспринималась окружающими как пренебрежение, неуважение к учителю. Иногда опаздывал намного. Думал, что опоздание — привилегия, которой обладал только он. Мастер, конечно, наказывал бамбуком, заставлял бегать круги с тяжёлыми камнями подмышками, отжиматься на мелководье реки.

— Анта , кто тебя так отделал?

Трое прилежных учеников никак не могли свыкнуться с мыслью, что кто-то воспринимал тренировку несерьёзно, считал необязательной.

— Кто вас троих просто бы сломал! — фыркнул Шиничиро.

— Шиничиро, перестань, а то снова завяжется драка. Не слушай их. Они пытаются тебя рассердить. — Морико нежно коснулась его плеча. Она прекрасно метала сюрикэны, и явно симпатизировала сыну мастера. Стройная, с тихим приятным голосом, ласково улыбаясь, девушка глядела на Шини. Морико всячески подбадривала юношу, пыталась оградить, но тот будто не слышал, и вечно поступал наоборот. Оскорбления и насмешки задевали его за живое, но он держался так, что прочим казалось: их упрёки ему — не больше, чем стрёкот кузнечиков и перекликание чёрных дроздов на изгородях.

— Опаздывать нельзя слабакам, вроде вас! — усмехнулся Шиничиро. И демонстративно растянув шнур «кошки» на вытянутых руках, плюнул на штанину крайнего нарывавшегося.