Амир Али - Черная борода

Испуганная тем, что Тич обо всем узнает и больше не пожелает жить с ней, тайком Марго выбралась ночью из дома и отправилась в направлении порта. По счастью Тич был в отъезде и не мог помешать задуманному. Женщина продвигалась медленно, но верно. Ребенок, закутанный в одеяльце, спокойно спал. Это было хорошо, потому что она бы не выдержала его плача. Когда Маргарет достигла порта Бат, то стала искать взглядом что-то тяжелое. Взгляд наткнулся на кирпич, выброшенный очень кстати. Теперь нужна была веревка. Но нигде подходящей не было. И тут женщину осенило – вместо веревки можно использовать разорванную на лоскуты пеленку. Она положила ребенка на один из ящиков, которых тут было в изобилии, осторожно развернула малыша. Он мирно посапывал.

На миг жалость шевельнулась в сердце, но руки продолжали делать свое дело. За несколько минут была связана веревка, один конец ее привязан к тельцу малыша, а другой – к кирпичу. Оставалось только опустить ребенка в воду, и он навсегда скроется под водой, так ничего и не поняв. Преступница убеждала себя, что делает это из благих побуждений, чтобы дитя не мучилось. На самом же деле страх в ней пробуждала реакция пирата. С колотящимся сердцем она подошла к краю пирса и приготовилась опустить руки, но тут вдруг услышала пьяные крики. По направлению к ней двигалась компания из нескольких мужчин, пошатывавшихся от хмеля. Боясь быть застигнутой на месте преступления, Марго оставила ребенка на пирсе и бросилась бежать прочь. В голове проносились страшные мысли: «Узнал ли ее кто? Что теперь будет с младенцем? Если подкупить акушерку, то скажет ли она, что малыш на самом деле умер?». Вернувшись домой, женщина закрылась и никого не велела к себе пускать кроме Тича. Когда же тот прибыл из поездки, со слезами на глазах жена сообщила ему, что их дитя погибло при родах. Эдвард побледнел словно полотно и вышел, не говоря ни слова.

Этой ночью он безбожно пил, а когда протрезвел, то не захотел вернуться к дочери плантатора. Что-то у него внутри сломалось. Он готов был сбежать куда угодно, лишь бы не завязнуть в этой тоске. Спустя три дня, собрав команду и ближайших сподвижников, Тич отправился в море. Случилось так, что он не застал разраставшихся, словно сорняки, слухов о найденном на пирсе с привязанным к тельцу кирпичом больном мальчике. Одни осуждали неизвестную мать, другие охали, но все сходились на том, что дитя рождено на свет, чтобы познать множество несчастий.

В голове Роберта Мейнарда стучали сотни молоточков. Мысли путались в большой клубок из металлических нитей, который перекатывался от правого виска к левому, и все это отдавалось тягучей болью. Мужчина коснулся лба, ощутив на нем бисеринки пота. Потом ладонь скользнула по лицу, пальцы неприятно колола щетина. Да… запустил же он себя. Надо же было до такого докатиться! Но на этом сюрпризы не закончились. Внезапно до слуха его донесся плач. Первой мыслью было, что это плачет котенок, но внимательнее прислушавшись, Мейнард понял, что это человеческий крик. Вернее, младенческий. Приподнявшись, он осмотрел небольшую комнатку, в которой жил. На одном из стульев, пристроенный на подушке, действительно надрывался малыш. Как такое случилось, и что здесь делает этот чужой ребенок, Роберт не мог вспомнить никак. Мужчина встал, распинал валяющиеся под ногами бутылки, открыл окно. Свежий воздух немного бодрил, а холодок пробуждал.

Ему было страшно вспоминать о событиях прошлой ночи, но делать было нечего, потому что маленький сверточек надрывался все сильнее. Когда он обернулся, чтобы взять ребенка на руки, нога его стукнулась обо что-то твердое. Подпрыгнув на одной ноге и выругавшись, Мейнард обнаружил, что это кирпич. И тут же мелькнуло воспоминание – вчера ночью, возвращаясь с друзьями после очередного загула, он заметил силуэт женщины, которая возилась с чем-то на пирсе. Похоже, что он спугнул ее, потому что легкая тень тут же ускользнула. Страшная догадка пронзила мозг яркой молнией: «Она хотела убить этого ребенка. Но почему?». Полный решимости выяснить, в чем дело, мужчина все же подобрался к крикуну. «Ну что ты плачешь? Откуда ты взялся в моем доме?». Конечно, малыш не мог дать ответа, который бы объяснил ситуацию. Мужчина злился на себя, а ребенок не переставал плакать.

Взявшись за голову, взъерошивая себе волосы, Роберт начал ходить из стороны в сторону, раздумывая, как поступить. Он пробовал укачать малыша, но это не помогало. Тогда ему пришло на ум распеленать беднягу и посмотреть, что не так. В первый же момент все стало ясно – крохотные ручки малыша были неподвижны, пальчики выглядели скрюченными. «О боже!» – мужчина отступил на шаг назад, то ли чтобы лучше рассмотреть найденыша, то ли чтобы скорее смыться отсюда куда подальше. Теперь было очевидно, что малыш болен и его мать вовсе не собиралась заботиться о нем. «Хорошенькое дельце!» – сам с собой разговаривал Мейнард. Он лихорадочно пытался сообразить, за что приняться, а потом неожиданно взял малыша на руки, кое-как запеленал его и вышел с ним на улицу. Уже вовсю разгорелся полдень, солнце палило нещадно. «Нужно найти Мари», – решил он, а потому двинулся в сторону, противоположную его району. Идти пешком туда было далеко, да еще с младенцем на руках. Стоит поймать коляску. Присвистнув, Роберт подозвал извозчика, нашарил в кармане несколько монет и запрыгнул в коляску.