Рафаэль Сабатини - Игрок

— Никогда! Никогда я этого не скажу. Вечный Жид был наказан за свои грехи, а разве можно считать наказанием путешествие в обществе такой женщины, как вы?

Она пожала плечами, что означало отказ принять этот тяжеловесный комплимент.

— Нужно нечто большее, чем вежливость, чтобы научить меня смирению. Меня не для того воспитывали, чтобы таскаться с детьми по всему свету. Хорошо путешествовать по собственной воле. Но нам вежливо указали на дверь. Гордость никак не позволяет мне смириться с такой участью — изгнанием из одной страны за другой. Согласитесь, однако, что бедная дама хочет не слишком многого.

К своему неудовольствию дон Пабло понял, что она отнеслась совершенно серьезно к его словам, которые он произнес как простой комплимент. Он искоса взглянул на мистера Лоу. Но тот стоял с абсолютно безразличным видом, словно не слыша того, о чем они здесь говорили. Возможность снять напряжение была предоставлена Уильяму.

— Не забывай, милая Катрин, что судьба была жестока к Джону. Ему досталась высылка. А жизнь вне родины редко когда спокойна.

— Пожалуйста, Уилл, — прозвучал ровный голос мистера Лоу, — не утруждайся быть моим адвокатом. К сожалению, у Катрин имеется множество оснований для жалоб, в чем она давно убедила и себя, и меня. Я не пытаюсь спорить с этим.

— Ты и не мог бы, — сказала мадам, вспыхнув.

— Все же, — спокойно продолжал мистер Лоу, — мы должны подумать о наших гостях.

— Я не нуждаюсь в напоминаниях. Комната Уилла всегда ждет его. А дон Пабло…

— Простите, мадам, — вмешался испанец, — не надо беспокоиться. К несчастью, мои планы не позволяют мне задержаться в Турине больше, чем на ночь. Мой багаж в гостинице Бьянкамано. Я там и заночую. С моей стороны было бы просто наглостью беспокоить вас из-за одной ночи.

Миссис Лоу нелюбезно промолчала. Вместо нее ответил ее муж.

— Как вам будет угодно. Но по крайней мере отобедайте с нами.

— Сделайте одолжение, — быстро произнесла миссис Лоу, возможно, надеясь за обедом продолжить беседу о своих несчастьях. — У нас так редко бывают гости в этом ужасном Турине.

Дон Пабло не испугался возможных жалоб.

— Интересно, — сказал он, — кто мог бы отказаться от вашего приглашения. Я, например, слишком высоко ценю изысканность вашего стола.

Миссис Лоу поднялась.

— Пойду отдать распоряжения. До встречи, дон Пабло, и ты, Уилл.

Мистер Лоу проводил ее до дверей, и она ушла, оставив их втроем. Однако они смогли возобновить свою беседу позднее, после обеда, когда принесли фрукты.

Как и надеялся дон Пабло, стол мистера Лоу находился в полном соответствии со сдержанным величием его обстановки. Поваром у него был уроженец Болоньи, а хорошо известно, что лучших мастеров гастрономического искусства не бывает. Так что испанец, чей аппетит был всегда ненасытным, в конце обеда начал отказываться от еды, чтобы оправдать свои излишества. Они пили фалернское с устрицами, пили тосканское с запеченной рыбой, а в конце перешли к шампанскому со сладостями.

Лакеи под руководством своего несравненного управляющего Лагийона бесшумно меняли блюда при мягком свете свечей, и казалось, что обед превратился в некий таинственный ритуал.

Наконец все кончилось, мадам покинула их, и дон Пабло смог сесть посвободнее, чтобы выразить свое восхищение.

— Вы достойны зависти. Вы могли бы многому научить даже Лукулла [7] Лукулл Луций Лициний (117-56 гг. до нашей эры) — римский полководец и политик, чье богатство и роскошная жизнь вошли в поговорку. . Такой благородный стол, и такая красивая и благородная леди украшала его, — воодушевление заставило его перейти на испанский язык: — Dios mio! [8] Боже мой! (исп.) Разве вы не избалованный сын госпожи Фортуны?

— Иногда я ее игрушка, — сказал мистер Лоу и вновь заговорил о Франции, что вызвало новый взрыв негодования у испанца.

— Я уже говорил, что я думаю об этой обанкротившейся стране, где один из десяти умирает от обжорства, а остальные девять — от голода. Говорить, что там можно разбогатеть, просто глупо. Можно ли извлечь что-нибудь из пустоты?

— Из иллюзии пустоты, я думаю, с некоторым умением можно выжать немало.

— О, согласен, там, где имеются иллюзии. Но здесь их нет. Здесь реальность, голая реальность; голая — очень точное слово. Улыбаетесь? Вы мне не верите! В таком случае почему бы вам не попытать счастье там самому?

— Вы забываете, что Франция закрыта для меня.

— Возможно, так и было. Но вряд ли она будет закрыта и теперь. Ею управляет распутник, который обладает всеми пороками и носит их с гордостью. Вы думаете, он будет вспоминать, как полиция выдворяла вас, когда вы предложили свои услуги королю Людовику?