Бернард Корнуэлл - 1356 (ЛП) (др.перевод)

Граф Уорик и сир Реджинальд Кобэм встретились лицом к лицу с королем Иоанном и принцем Филиппом. Оба спешились и низко поклонились.

- Ваше величество, - сказал граф.

- Я пленник, - произнес король Франции.

- Увы, ваше величество, - отозвался сир Реджинальд, - такова судьба этой битвы.

Короля захватили в плен.

Один из лучников заиграл на дудке, сделанной из овсяной соломы, протяжную и еле слышную мелодию. Горящий костер отбрасывал мерцающий красный отсвет на ветви дуба. Кто-то пел, а другие смеялись.

Принц Уэльский устроил пир для короля Франции, а на плоском холме, где закончилось сражение, над мертвыми заливались трелями птицы.

Смерть прошла по всему пути до ворот Пуатье, потому что так далеко зашли в преследовании врага англичане и гасконцы , и жители Пуатье, опасаясь вторжения, отказались открыть ворота, так что беглецы оказались в ловушке под городскими стенами, и там пали все до последнего.

Старая римская дорога, что вела в город, была усыпана мертвыми, а живые сели вокруг костров, пожирая ту провизию, которую награбили в покинутом лагере врага.

Томас присоединился к погоне, он скакал вместе с Сэмом и дюжиной лучников. Все эти лучники разбогатели бы, захватив добычу, но Томас ехал не для того, чтобы найти драгоценности, доспехи или дорогостоящую лошадь.

- Ты нашел его? - спросила Женевьева. Она сидела рядом, положив голову ему на плечо, а к ней прислонился Хью.

- Я нашел их обоих.

- Расскажи еще раз, - попросила она, желая, как ребенок, услышать знакомую и утешительную историю.

И Томас рассказал ей, как он наткнулся на Бессера и как латники кардинала попытались защитить хозяина, и как Сэм с лучниками убили их, а Томас встретился лицом к лицу с Маршаном, который громко объявил, что он священник, а не участник сражения, и Томас выпотрошил его Злобой, так что кишки выскользнули из-под рясы, растеклись по седлу и потом шлепнулись на землю, а Томас засмеялся.

- Это плата за глаз моей жены, ублюдок, - у него возникло искушение оставить священника умирать в агонии, но потом он добил его еще одним ударом Злобы.

Кардинал Бессьер молил о пощаде.

- Ты участвовал в сражении, - сказал Томас.

- Нет! Я кардинал! Я тебе заплачу!

- Не вижу красной шапки, только шлем, - произнес Томас, и кардинал попытался сорвать с головы бацинет, а потом завопил, увидев приближающуюся Злобу, крик прекратился лишь тогда, когда меч Святого Петра проткнул ему глотку. И лишь тогда Томас вернулся на поле битвы, где ныне лежали под звездным небом мертвые.

Роланд был с Бертийей.

- Я должен был кричать тебе громче, - сказал он Томасу. - Я не знал, что ты оглушен.

- Это была ужасная ошибка, - с серьезным лицом солгал Томас, - и я приношу свои извинения.

- Это не было бесчестно, - заявил Роланд, - потому что ты не знал, что он сдался. Он еще держал меч, а ты был оглушен.

- То была воля Господа, - сказала Бертийя. Она сияла.

Роланд кивнул.

- То была воля Господа, - согласился он, а после небольшой паузы добавил: - А Злоба?

- Она пропала, - ответил Томас.

- Где?

- Там, где ее никто не сможет найти, - сказал Томас.

Он положил Злобу в самом большом проеме в живой изгороди, где воины складывали брошенное во время битвы оружие. Хорошее складывали в одну кучу, а дешевое и бесполезное - в другую.

Там были сломанные мечи, разбитые арбалеты, топор с погнутым лезвием и несколько ржавым фальшионов.

- Что с ними будет? - спросил Томас у человека с эмблемой принца Уэльского в виде трех перьев на одежде.

- Переплавят, не иначе. Выглядит это всё как груда дерьма.

- Точно, - ответил Томас и бросил меч рыбака в кучу бесполезного хлама. Он не отличался от остальных дешевых фальшионов.

Сверху приземлилось сломанное копье, а потом по куче звякнул и меч. Оглянувшись, Томас даже не смог различить, какой из них является реликвией.

Его предадут огню, расплавят, а потом выкуют что-то новое. Может, плуг?

- А теперь мы отправимся домой, - сказал он. Сначала в Кастийон, а потом обратно в Англию.

- Домой, - радостно произнесла Женевьева.

Меч Святого Петра был найден и исчез. Все было кончено. Настала пора возвращаться домой.

Эдуард, принц Уэльский, старший сын короля Эдуарда III, больше известен как Черный Принц, хотя так его стали называть через много лет после его смерти.

Нет полной уверенности в том, почему он был назван Черным Принцем, но даже во Франции его помнят как le Prince Noir, и я встречался с утверждениями, что вплоть до девятнадцатого века матери во Франции пугали непослушных детей появлением призрака этого давно умершего врага.