М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6

— Вандерер, Вандерер… — пробормотал Саммерс, и вдруг подскочил. — Что? Вандерер? Тот самый?

— Да, тот самый.

— Профессор, вы понимаете, во что вляпались? Вандерер сотрет вас в порошок! И меня вместе с вами!

— Не прибедняйтесь, Джейк. Я в вас верю. Вспомните то наше маленькое дело в России!

Но коммерсант устало махнул рукой.

— С тех пор, как мы провернули то маленькое дело, прошло двенадцать лет. Двенадцать скучных лет.

— Что вы называете скучным? «Регата Сторика» в Венеции? Карнавалы в Рио? Наши прогулки по Парижу? То, что ваши недоброжелатели готовы прятаться в уборной при одном упоминании вашего имени?

— Да ладно вам, — смутился Саммерс. — Они встретят там же моих доброжелателей. Профессор, я правда не уверен. Дело сомнительное.

— Милый мой, если кто-нибудь и может провернуть такое дело, то только вы! Кстати, не забудьте: коммерческая тайна. Вероятнее всего, за нами будут следить. Так что эта тайна в случае неосторожности может стоить нам жизни.

Саммерс задумчиво курил.

— С тех пор, как экспедиция Картера вернулась на родину, все просто помешались на египетских фокусах, — произнес он. — Шарлатаны всех мастей. Прорицатели и ясновидящие. Торговцы реликвиями. Так вы говорите, бегемот с головой крокодила?

— Да.

— Черт возьми! — воскликнул Саммерс. — Это же подделка! У меня такое чувство, что эту мумию сделал я собственными руками!

— Вероятно, это подделка, — согласился Найтли. — Но этой подделке больше двух тысяч лет! И потом, не забывайте легенду, благодаря которой начальная цена этой мумии на аукционе будет никак не меньше тридцати тысяч долларов! Наш гонорар — треть от этой цены.

Услышав сумму, коммерсант замер.

Три тысячи баксов могли помочь делу. Счет в банке рос слишком медленно — для того, кому нужен миллион. За десять с лишним лет компаньонам еле-еле удалось скопить двадцать тысяч. Больше никак не выкраивалось. Саммерс сто раз давал себе слово экономить, но само слово «миллион» словно ухмылялось над его планами. За эти годы ему много раз казалось, что, может быть, положение его вполне приемлемо. Что, может быть, стоит смириться. Такие мысли каждый раз заканчивались философской беседой с компаньоном, а сама беседа заканчивалась в Риме, Париже или Копакобане. Финал ее был всегда одинаков: коммерсант, испытывая невыносимые душевные муки, возвращался домой и все начиналось сначала. Того, что называется свободными средствами, не было: дом, бизнес, старенькие родители компаньона, учеба младших Маллоу в школе Блерио — какие уж тут свободные средства! Словом, внезапные три тысячи были теми самыми деньгами, которые можно во что-нибудь вложить, не боясь риска, не трогая основного капитала.

— Люди, подобные вам, э-э-э, нам, мой мальчик, существовали во все времена, — продолжал профессор. — Полагаю, что наш древний коллега, чье имя останется для нас тайной, одобрил бы нашу идею. Возможно, его дух будет витать над нами.

— Да что вы? — поразился сын похоронного церемониймейстера.

— Во всяком случае, я бы на его месте витал. Я даже ощущаю нечто вроде незримого присутствия потусторонней силы. Вы ощущаете его, Джейк?

Саммерс подумал.

— Да, — решительно сказал он. — Да, ощущаю.

В вестибюле Центрального вокзала Нью-Йорка дама в очках и шляпе кастрюлей глубоким голосом просила у всех двадцать восемь центов. Эти деньги ей были необходимы на покупку журнала «Оккультные тайны», без которого, по собственному утверждению дамы, ей решительно нельзя было появиться сегодня на неком семинаре Теософического Общества.

— Теперь ясно, где все наши, — сказал Саммерс профессору, когда они проходили мимо.

Но потом вернулся и вручил даме купюру. Пять баксов.

— Смотрите, вон он! — Найтли указал зонтом: у входа на станцию сидел на скамейке человек. Два чемодана и шляпная картонка стояли у его ног. На коленях человек держал саквояж. На вид этому сухощавому мужчине было ближе к пятидесяти. А еще было в нем что-то странно знакомое.

— Саммерс, Джейк Саммерс, — коммерсант пожал протянутую руку.

— Антуан Паркур.

— Рад познакомиться, — медленно произнес Джейк, не сводя взгляда со своего визави.

Тонкое, удлиненное лицо которого казалось все более знакомым.

Но, леди и джентльмены, мсье Паркур был одет в безупречное темно-синее пальто и бежевые перчатки. Ни один призрак не завяжет так дьявольски элегантно галстук с турецким узором. Ни один призрак на свете не держит трость с такой великолепной непринужденностью. И не может похвастаться таким крепким, хотя и немного костлявым, рукопожатием. Наконец, ни один призрак не станет улыбаться так тонко без причины.