Генри Хаггард - Аллан Кватермэн

В таком наряде стоял Мазаи Эльморен, поджидая наши пироги. Я не мог различить всех подробностей его костюма, совершенно подавленный общим впечатлением и мыслью о том, что мы должны предпринять.

Пока мы размышляли о том, что нам делать, воин двинулся с места, махнул на нас копьем и исчез.

— Гола! — закричал сэр Генри с другой лодки. — Наш друг, начальник каравана, сдержал свое слово и выдал нас Мазаи. Не опасно ли пристать к берегу?

Я думал, что это небезопасна; но, с другой стороны, мы не могли ничего состряпать в пироге, чтобы поесть, а есть хотелось всем. Наконец, Умспопогас ускорил наше решение, заявив, что пойдет на разведку, и пополз в кустарник, как змея, а мы остались ждать его на воде. Через полчаса он вернулся и сказал нам, что мы видели не Мазаи, а просто воина-дикаря, что он сам выследил место, где они, действительно, расположились лагерем, и по некоторым признакам думает, что Мазаи тронулись не более, как час тому назад. Воин, которого мы видели, был послан с донесением о нашем появлении. Мы причалили к берегу, расположились кружком, поужинали и принялись обсуждать всю опасность нашего положения. В сущности, возможно, что появление воина вовсе не грозит нам ничем, что он один из шайки, посланный грабить и убивать людей из вражеского племени. Но когда мы вспомнили угрозу наших носильщиков и зловещее помахивание копьем в нашу сторону, дело показалось нам несколько иным. Одно было несомненно, что отряд Мазаи следил за нами и ждал удобного случая, чтобы напасть на нас.

У нас было два выхода: или идти вперед, или убираться назад. Последнее было отвергнуто всеми, тем более, что, отступая, мы могли наткнуться на еще большие опасности. Поэтому решили отправиться вперед во что бы то ни стало. Рассудив, что спать на берегу небезопасно, мы забрались в пироги и отвели их на середину реки, прикрепив их, вместо якоря, к большим камням толстыми веревками, сделанными из волокон кокоса.

Здесь москиты усердно накинулись на нас, и это, вместе с боязнью за свою безопасность, отогнало сон от меня, хотя другие спали, не обращая внимания на москитов. Я лежал, курил, размышлял, обдумывал, главным образом, как бы избежать Мазаи. Была чудная лунная ночь, и, несмотря на москитов и на опасность заболеть лихорадкой, ночуя на реке, несмотря на судорогу в моей правой ноге от неудобного положения в пироге, на то, что спящие Ваквафи отчаянно храпели, я поистине наслаждался чудной ночью. Лучи месяца играли на поверхности реки, воды которой неуклонно стремились к морю, как человеческая жизнь к могиле. На берегах царил мрак, и ночной ветер печально вздыхал в тростниках. Слева от нас, на берегу реки, находилась песчаная отмель, на которой не было деревьев. Тут я мог различить целое стадо антилоп, подошедших к воде пить. Как вдруг раздалось зловещее рычание, и все они испуганно убежали. Через несколько минут я увидел массивную фигуру его величества, царя зверей, явившегося запивать свой обед. Он медленно двигался в тростниках в пятидесяти шагах от нас, а еще через несколько минут исполинская черная масса выделилась из воды и захрапела.

Это был гиппопотам. Он был так близко от меня, что я видел, как он, движимый любопытством узнать, что такое представляют из себя наши пироги, открыл свою пасть, посмотрел и широко зевнул, давая мне возможность полюбоваться своими клыками.

Я хотел было всадить ему пулю, но, подумав, оставил его в покое, тем более, что он был слишком тяжел дли нашей пироги. Скоро он бесшумно исчез из виду. При взгляде вправо, на берег, мне показалось, что я вижу темную фигуру, прячущуюся за деревьями. У меня очень острое зрение, так что я был уверен, что вижу кого-то, но был ли это зверь, птица или человек — я не мог различить.

В это время темное облачко закрыло месяц, лес затих. Вдруг раздался резкий, хорошо мне знакомый крик совы, повторившийся настойчиво несколько раз. После этого наступила полнейшая тишина, только ветер шумел среди деревьев и в тростнике.

Неизвестно почему, меня охватило странное нервное возбуждение. Особых причин пока не было, потому что путешественник в Центральной Африке постоянно окружен опасностями, но, тем не менее, я не мог успокоиться. Обыкновенно я смеюсь и не верю разным предчувствиям, но теперь, помимо моей воли, мной овладело гнетущее предчувствие близкой опасности. Холодный пот выступил на моем лбу, но мне не хотелось будить других. Я чувствовал, что страх мой возрастает, пульс слабо бился, как у умирающего человека, нервное состояние дошло до крайности. Это ощущение вполне знакомо тому, кто подвержен кошмарам. Но моя воля торжествовала над страхом, я продолжал полулежать в пироге, повернув лицо в сторону Умслопогаса и двоих Ваквафи, спавших около меня.