Олег Соколов: Испанская война и тайна тамплиеров

Адъютант, которого звали Эврар де Монтегю, красавец с тонкими, будто нарисованными усиками, почти постоянно улыбался какой-то странной, то ли небрежной, то ли брезгливой улыбкой. Эта улыбка не понравилась де Крессэ.

Но, впрочем, через миг он об этом забыл, потому что офицеры начали оживленную беседу. Кто-то из гусар с хохотом рассказывал, как на походе они с приятелем добыли целую бочку великолепного вина из Кариньены, кто-то из штабных, сопровождая свой рассказ двусмысленными шуточками, говорил, что к маршалу в скором времени должна приехать из Франции молодая красавица жена. Это вызвало, конечно, поток самых смачных комментариев и веселого смеха. А кто-то рассказал о том, как во время штурма Сарагосы нашел в библиотеке университета целую кучу разных фолиантов, и на память даже прихватил крошечную старинную книжечку, которую с тех пор носит в кармане фалд. Едва взглянув на томик, Анри тут же точно назвал время его издания, и разъяснил даже, по какому поводу была выпущена книжка. Все по-раскрывали рты от удивления.

Тогда де Крессэ пришлось рассказать о том, как он рвался служить в армии, но его отец, убежденный роялист, категорически запретил даже думать о том, чтобы идти в войска, носящие страшные синие мундиры, встав под знамена тех, кто убил короля и уничтожал священников. Напрасно Анри доказывал, что время анархии уже давно прошло, и что Бонапарт, ставший первым консулом, вернул стране и порядок, и веру и законность. Отец ничего слышать не хотел. Он посадил его почти что под домашний арест в родовом замке, а чтобы юноша не скучал, а заодно занялся самообразованием, поручил Анри разобрать кучу старинных фолиантов и рукописей, которые хранились в семейном архиве с незапамятных времен.

Нужно сказать, что отец Анри, хоть и роялист, был человеком самых передовых взглядов. Своих крестьян он не только не тиранил, а наоборот, помогал им всем, чем мог. Вся округа знала его как человека доброго и честного. Потому, когда в Революцию из Парижа приехал какой-то подпоясанный трехцветным шарфом чиновник и начал агитировать крестьян за свободу, равенство и братство, а также призывать всех дворян, мужики просто вышвырнули его из деревни пинками под зад. Так что родовой замок нисколько не пострадал, и Анри целых три года просидел за разбором старинных книг и расшифровкой древних рукописей.

На этом «научная часть» беседы завершилась и началась ненаучная. Тосты следовали один за другим. Пили за Императора, за победу, за генерала Сюше и даже за его жену, за пехоту, за кирасир, за гусар… а потом кто-то, увидев мундир Анри, воскликнул:

– За драгун!

На что Монтегю ни с того ни с сего презрительно бросил:

– Что за них пить, никакого толку от этих драгун: ни пехота, ни кавалерия…

Адъютант сказал это, наверное даже не подумав. И конечно, он ничего не имел против драгун, а просто почувствовал в глазах де Крессэ неприязнь, и ему захотелось уязвить молодого офицера, своего ровесника. Но Анри тотчас же ударила в голову кровь. Он прекрасно понял, что вопрос не о драгунах и не о гусарах, а о нем лично, и гневно воскликнул:

– А меньше всего толку от штабных фанфаронов.

Монтегю, все так же улыбаясь, привстал, посмотрел в глаза де Крессэ и, растянув губы так, что блеснули белые зубы, медленно повернул в руке бокал, а потом внезапно плеснул его содержимое прямо в лицо капитану. К счастью, вино оказалось белым, а бокал – полупустым, но это было не важно…

Анри буквально взревел от гнева и выхватил палаш из ножен. Монтегю, отскочив назад, схватил свою саблю, и ее полированный клинок тотчас же зловеще блеснул в красноватом свете свечей.

Все это произошло буквально в считаные секунды. Еще миг – и они убили бы друг друга, но тут все собравшиеся вцепились в драчунов, двое или трое схватили за руки де Крессэ, двое или трое держали Монтегю.

– Господа! – воскликнул пригласивший всех к себе офицер. – Господа, что вы делаете! – А потом словно понял, что сказал глупость, и добавил: – Только не здесь и не сейчас!

– Нет, сейчас же, сейчас! Сейчас!! – кричал де Крессэ.

– Да!! Да!! – восклицал в ответ Монтегю. – Дайте-ка мне этого зелененького красавчика, – очевидно намекая на цвет драгунского мундира, кипятился он, – я сделаю из него мелко нашинкованный салат!!

В общем, о примирении не могло быть и речи. Почти что держа под руки обоих соперников, компания прошла по улице Коссо, в ту часть города, которая чуть больше года назад была ареной боев. Днем здесь, разбирая завалы, беспрерывно копошились сотни рабочих, но ночью стояла жутковатая тишина, и видно было только разбитые стены и зияющие зловещими черными дырами дверные проемы и окна.