Олег Рясков - Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете

– А чего сразу я-то? – заголосил матрос, которого и без того жизнь на хлипкой деревяшке посреди океана порядком удручала.

Конечно, это хорошо, что они спаслись и пока живы, но сколько может длится это везение… И Гриня принялся вновь усердно молиться и за погибших товарищей, и за свою бренную душу.

– А че бы и не ты-то? – прервал молитву Бен. – А? Гордись! Твоя филейная часть послужит Отечеству! Благодаря ей достойнейшие люди останутся в живых. Впрочем, есть эту часть тела без соли, конечно, отвратительно…

– И вам не стыдно? – возмутилась Настя.

– А… Понимаю, понимаю! Вам неприятна сама мысль о поедании этой части тела без соли.

– Заткнись, а? – прервал зубоскала Плахов. – И так тошно.

– Ой, ой, ой, ой, ой! Че ж мы такие нежные-то, а? Когда приспичит, не так запоешь!

Но оказалось, что дела обстояли не так плохо.

– Парус! – звонкий голос юнги перекрыл плеск волн и рассуждения Бена о нелегкой доле человека, решившегося на дальнее путешествие. – Смотрите, там парус! Э-э-эй! Э-э-э-э-эй!

На горизонте действительно красовался фрегат, а это означало, что филейная часть Григория вполне могла послужить Отечеству и для других целей. Что есть мочи он заорал:

– Э-э-эй, мы здесь!

Вся команда двух плотиков принялась кричать и размахивать руками, всеми силами пытаясь привлечь внимание вахтенного на фрегате. Один Бен Андерсен выразил скепсис по поводу бурной радости своих попутчиков:

– Еще не известно, кто там.

Но фрегат приближался, и через какое-то время всем стало ясно, что сомнения Бена напрасны. Уже отчетливо различали они на борту знакомые фигуры – Ушакова, Егорки и Лизы.

– По-моему, самое время подняться на борт, господа! – приветствовал незадачливых путешественников Андрей Иванович.

На борту друзей ждал не только горячий прием, но и вкуснейший обед. Егорка постарался. Андрей Иванович еще с утра ему сказал, что к обеду ожидаются гости. Словно знал, что они найдут Плахова и Самойлова живыми и невредимыми.

За обедом аппетит у всех был отменный. Даже Анастасия Афанасьевна, забыв о приличиях, с жадностью вгрызалась в бедрышко индейки, жир от которой, стекающий по прекрасным пальчикам, она не удосуживалась вытирать салфеткой. Плахов с Самойловым тоже уплетали за обе щеки. И вдруг Андрей Иванович завел неожиданный разговор.

– Однако что делает с людьми любовь, – сказал он, и многозначительная пауза повисла за столом.

Плахов и не собирался отрицать очевидное. Да, он был влюблен по уши. С радостью посмотрел он на любимую, и она ответила ему улыбкой, в которой нежность смешивалась с гордостью за избранника, столь бесстрашно спасшего ее из лап злодеев.

– Чуть не потопили друг друга, – продолжил Андрей Иванович. – Хорошо, что вовремя успели!

– Вот, как всегда, ты зришь в корень, Ваше сиятельство! От любви одна морока, – Бен облизал пальцы, сделал очередной глоток из кружки и убежденно пообещал: – Лично я никогда не женюсь!..

Сие безапелляционное заявление вызвало за столом только легкий смех. Бен иронии не заметил и перешел к десерту, что поставил на стол Егорка. Ушаков же, воспользовавшись общим оживлением, наклонился к Плахову и едва слышно произнес:

– Вангувер теперь вряд ли воскреснет, но где он схоронил золото масонов, выяснить надо. Я высажу вас в ближайшем порту. Под предлогом проводить, доставишь своих друзей в Лондон. А там выяснишь, сохранилось ли золото масонов.

– Ну и как я это выясню?

– Друг мой, у сокровищ есть одна очень нехорошая черта – рано или поздно всплывать…

И Андрей Иванович разразился своим неподражаемым смехом.

Остаток пути фрегат проделал без каких-либо происшествий. Однако когда друзья высадились в порту, их ждала Энн, которая во что бы то ни стало решила довести до конца дело, начатое пять лет назад.

Как ей удалось убедить Бена, что и на сей раз данное раз и навсегда обещание никогда не жениться было слишком опрометчивым и сдерживать его вовсе не обязательно, так и осталось тайной. Так или иначе, венчание самого закоренелого в мире холостяка было назначено на погожее субботнее утро.

Настя с интересом наблюдала, как невеста и жених заняли место у алтаря и священник приступил к молитве. Звуки органа, шедшие словно из-под высокого свода, придавали низкому мужскому голосу торжественности. И хотя Настя ни слова не понимала из того, о чем просил падре у Господа Бога, и не считала Бена Андерсена достойным избранником, она была безумно рада за Энн.