Татьяна Недозор - Северная звезда

…Пришвартовали лодку в маленькой бухточке, неподалеку от поселения. Над верхушками темно-изумрудных сосен низко висело рыжее солнце, снизу подсвечивая облака. Чем ближе к горизонту, тем насыщеннее казались фиолетовые тени, окутывающие лесистые холмы. Более меланхолический пейзаж трудно было себе вообразить.

Почти у самой реки оказался старый, заброшенный блокгауз, в котором раньше размещалась фактория. В последних лучах закатного солнца его покрытые мхом стены казались серебристыми. Вокруг него прямо среди травы пробивались молодые побеги с мелкими, успевшими одичать соцветиями.

Мария вспомнила день их встречи на полянке, заросшей точно такими же цветами… Она подошла ближе. Интересно, кто посадил эти цветы? Кто жил в этом доме, терпеливо ожидая и искренне радуясь появлению редких путников, заплывающих так далеко вверх по реке? В нескольких аршинах от сруба было другое полуразрушенное строение, рядом с которым сохранился штабель бревен.

Молодые люди перенесли в жилище провизию. Николай решил, что лучше переночевать под крышей, если есть возможность, но все же разбил на берегу палатку и сложил в нее вещи. Потом он занялся переноской остального добра из шлюпки, потом чуть передохнул и… не обнаружил Маши рядом.

Встревоженный, он вышел к берегу. Увидел ее, да так и замер.

Раздевшись, она вошла по пояс в воду.

Мария воистину была сложена совершенно – от золотисто-рыжих, волнами ниспадающих до середины спины волос до округлых бедер и пальцев ног. От этого зрелища кровь его закипела.

Гладкая молочно-белая кожа, высокие упругие груди, удивительно узкая талия, прямые длинные ноги. Таинственный взгляд и губы, мягкие и полные, как розовые бутоны. Все, о чем он мог только мечтать.

Обнаженная грудь ее покрылась пупырышками, пряди распущенных волос потемнели от воды, став темно-медового цвета. Она плескала воду себе на грудь и старательно растиралась. Взгляд Дмитрия не мог оторваться от полных вздернутых грудей, соски которых от холодной воды и ее прикосновений торчали упругими камешками. Дмитрий тоже начал раздеваться.

Но когда он с плеском вошел в воду позади Маши, она внезапно подпрыгнула и нырнула в глубину. Упругие ягодицы и длинные стройные ноги мелькнули и скрылись под водой. Дмитрию показалось, что сейчас он сойдет с ума. Или все дело в том, что он почти не видел Машу всю при дневном свете?

Она выскочила из воды, повизгивая, и отфыркиваясь, и отбрасывая длинную гриву намокших волос. Она подняла руки, убирая мокрые локоны с лица. Это движение подняло ее груди – белые, очаровательно дерзкие холмики. Задорно подмигнув Дмитрию, Маша нырнула еще раз, проплыла немного и вынырнула. Затем сильными умелыми гребками добралась до ближайших нагретых солнцем валунов. Взобравшись на них, она с самым что ни есть бесстыдным видом, словно не русская барышня из холодного чопорного Петербурга, а смуглая дикарка с островов южного океана, растянулась на спине. Опершись на локти, запрокинула голову, выгнулась, подставляя грудь ласковому солнышку последних теплых дней.

Дмитрий, наскоро обтеревшись, оделся, отметив про себя, что в его спутнице появилось нечто неожиданное – сильное, глубокое…

Она была так прекрасна, так совершенно сложена… и она была его женой…

Маша шевельнулась, выгнулась, как кошка…

– Ну, пойдем, – предложила она. – Пойдем, все ж на шкурах помягче будет.

Он не помнил, как дошел до блокгауза…

Помнил лишь, как ее пальцы утонули в его волосах, а тело нетерпеливо выгнулось под ним.

Он почувствовал, как она провела ступней по его ноге, и тугая боль в его чреслах почти мгновенно превратилась в обжигающее пламя. Она имела над ним такую власть, что не будь он так влюблен, то обязательно испугался бы. Он начал ласкать ее, наслаждаясь крутым изгибом бедра и шелковистой кожей живота. Сейчас ему было ясно одно: эта женщина принадлежит ему по праву, в сравнении с которым все законы о браке хоть нахальных молодых республик, хоть замшелых монархий – ничто. Когда Маша что-то пробормотала ему в плечо, Николай поцеловал ее спутавшиеся волосы.

Он жадно нашел ее губы. Проведя ладонью по ее груди, он почувствовал, как напрягаются ее соски и ощутил новую волну возбуждения.

Маша принадлежит ему! Ее место – рядом с ним, и больше нигде, и ее чрево будет вынашивать лишь его детей!

– Маша, с тобой так хорошо! Ты хоть знаешь, что ты со мной творишь?

Она моляще задрожала и обхватила его ногами, словно хотела втянуть его глубже.