Джеймс Купер - Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)

– Вы хотите сказать, что они нас презирают? – вскричала Джудит, и глаза ее сверкнули.

– Это вы увидите под конец. Я сказал, что ирокезы считают это озеро своею собственностью. Они передали мне этот вампумовый пояс и обратились ко мне с такими словами: «Скажи Великому Змею, что на первый раз он вел себя недурно. Он может теперь спокойно удалиться в свои деревни, и никто из нас не погонится за ним. Если есть у него волосы минга, он может унести их, куда хочет. Гуроны – храброе племя и с отзывчивым сердцем. Они знают, что неприлично молодому воину возвращаться домой с пустыми руками. Он может, пожалуй, собрать отряд и преследовать нас в открытом поле. Но Уа-та-Уа непременно должна воротиться к гуронам. Оставив ирокезский стан в ночное время, она унесла с собой по ошибке такую вещь, которая не принадлежит ей».

– Этого быть не может! – с живостью сказала Хетти. – Уа-та-Уа не захочет поживиться чужим добром, и я уверена…

Заступничество простодушной девушки было бы, вероятно, гораздо продолжительнее, если бы Уа-та-Уа, покраснев и засмеявшись в одно и то же время, не закрыла ей рта своею рукою.

– Вы не понимаете речи мингов, любезная Хетти, – возразил Зверобой. – Надо глубже вникать в смысл всего, что они говорят. На этот раз они хотят сказать, что Уа-та-Уа унесла с собою сердце молодого гурона, и потому ей следует воротиться назад в ирокезский стан. Великий Змей, говорят они, такой человек, который не будет иметь недостатка в женах, но эта девушка не его. Так, по крайней мере, я понял их слова.

– Они, однако, совсем глупы, эти ирокезы, если воображают, что молодая девушка может пожертвовать влечением своего сердца для того, чтобы удовлетворить желания влюбленного дурака, – сказала Джудит ироническим и вместе раздраженным тоном. – Женщина будет женщиной всегда и везде, какую бы кожу ни дала ей природа, и ваши вожди, Зверобой, слишком плохо знают сердце женщины, если рассчитывают, что оно так легко может отказаться от истинной любви.

– Вы правы, Джудит, только не совсем: знавал я женщин, для которых любовь то же, что игрушка или тряпка от их нарядов. Второе поручение относится, собственно, к вам. Ирокезы того мнения, что дочерям старика Тома, круглым сиротам, нужны теперь спокойное жилье и вкусный кусок хлеба. Гуронские вигвамы, по их словам, гораздо лучше нью-йоркских, и они желают, чтобы вы изведали это на самом деле. Цвет вашей кожи бел, как снег, им это известно, но они думают, что молодые девушки, привыкшие к лесам, не найдут правильной дороги среди просторных полей. Один из их выдающихся воинов недавно потерял жену, и вот, видите ли, ему хочется посадить Дикую Розу на скамейку возле своего огня. Что касается слабоумной девушки, то красные воины будут оказывать ей глубокое уважение и принимают на себя заботы о всех ее нуждах. Они рассчитывают, что имение вашего отца обогатит их племя, но ваше собственное имущество, само собою разумеется, должно будет поступить в полное распоряжение семьи вашего мужа. Притом белые люди недавно умертвили у них молодую девушку, и теперь справедливость требует, чтобы этот ущерб был пополнен двумя девушками из племени врагов.

– И вы, Зверобой, взялись передать мне такое предложение! – сказала Джудит грустным тоном. – Неужели, по вашему мнению, я способна сделаться рабыней индейца?

– Если вы желаете, Джудит, знать мое искреннее мнение, то я готов сказать без утайки, что вы никогда по собственной воле не сделаетесь рабою мужчины, будь он белый или красный. Но вы не должны сетовать на посла, который передает вам слово в слово чужие предложения: это его обязанность. И я со своей стороны хотел бы выполнить ее, как должно честному человеку. Но хотите ли теперь узнать мое собственное мнение насчет того, что каждый из нас может и должен отвечать при настоящих обстоятельствах?

– Да, черт побери, мне бы очень хотелось знать твое мнение об этом, Зверобой, – сказал Гарри Непоседа. – Я, впрочем, уже давно решил со своей стороны, как надобно вести себя.

– И прекрасно. Я тоже приготовил уже ответы за всех вас и за тебя особенно, Генри Марч! На твоем месте я ответил бы: «Зверобой», скажи этим бродягам, что они совсем не знают Гарри Непоседу. Как белый человек, с белым сердцем и белою душою, он никогда не позволит себе оставить на произвол судьбы бедных сирот, лишенных покровительства и защиты. Поэтому дурно делают ирокезы, что толкуют о нем вкось и вкривь, когда раскуривают свои трубки…

Марч был несколько смущен этими словами, произнесенными с такой горячностью, что невозможно было усомниться в их значении. Если бы Джудит немножко поощрила его, он безо всяких колебаний остался бы, чтобы защищать ее и сестру, но теперь чувство досады взяло верх. Во всяком случае, в характере Непоседы было слишком мало рыцарского, чтобы он согласился рисковать жизнью, не видя в этом для себя никакой ощутительной пользы. Поэтому неудивительно, что в ответе его разом прозвучали и затаенные мысли, и та вера в собственную гигантскую силу, которая хоть и не всегда побуждала его быть мужественным, зато обычно превращала Непоседу в нахала по отношению к тем, с кем он разговаривал.