Джеймс Купер - Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)

Теперь перед ними открылся весь лагерь. Темные фигуры, которые Зверобой приметил раньше из пироги, находились всего в нескольких шагах от него, на самой вершине холма. Костер ярко пылал. Вокруг, на бревнах, расположились тринадцать воинов. Они о чем-то серьезно беседовали, и слон переходил из рук в руки. Первоначальный восторг индейцев несколько остыл, и теперь они обсуждали вопрос о том, действительно ли существует на свете такой диковинный зверь и как он живет. Догадки их были столь же правдоподобны, как добрая половина научных гипотез, но только гораздо более остроумны. Впрочем, как бы ни ошибались индейцы в своих выводах и предположениях, нельзя отказать им в искренней заинтересованности, с какой они обсуждали этот вопрос. На время они забыли обо всем остальном, и наши искатели приключений не могли выбрать более благоприятного момента, чтобы незаметно приблизиться к лагерю.

Расстояние от костра, у которого грелись ирокезские воины, до дуба, скрывавшего Зверобоя и Чингачгука, не превышало тридцати ярдов. На полдороге между костром и дубом сидели, собравшись в кружок, женщины, поэтому надо было соблюдать величайшую осторожность и не производить ни малейшего шума. Женщины беседовали очень тихо, но в глухой лесной тишине можно было уловить даже обрывки их речей. Беззаботный девичий смех порой долетал, как мы знаем, даже до пироги. Зверобой почувствовал, как трепет пробежал по телу его друга, когда тот впервые услышал сладостные звуки, вылетавшие из уст делаварки. Охотник даже положил руку на плечо индейца, как бы умоляя его владеть собой. Но тут разговор стал серьезнее, и оба вытянули шеи, чтобы лучше слышать.

– А ведь если подумать хорошенько, так и выйдет вздор, сущий вздор, – говорила одна ирокезка. – У гуронов есть зверьки еще, пожалуй, похитрее, да и то ими не хвастаются. Эта игрушка удивительна только для делавара. Гурон завтра же ее забудет. Да и что за диковина? Пусть эти звери подойдут к нашим вигвамам, и наши молодые воины сумеют их отогнать.

Эти слова относились к Уа-та-Уа и были сказаны с очевидной целью вывести ее из терпения, так как она всегда вступалась за свое племя.

– Беда только в том, что этот зверь не осмелится подойти к делаварским домам, – возразила Уа-та-Уа. – Он задрожит от страха при одном взгляде на делаварских молодых воинов.

– Вот забавно: молодые воины-делавары! Да и во всем их племени никого нет, кроме женщин, и желала бы я знать, кто и когда слыхал о молодом делаварском воине? Их не боятся даже лани и беззаботно разгуливают где ни попадя, когда проходит между ними делаварский охотник. Кто когда слыхал о молодом делаварском воине?

– Все слыхали, кроме, разве, тебя, – с живостью возразила Уа-та-Уа, – да и ты, конечно, слыхала, если не была глуха, как тетерев. Хотя сам Таменунд теперь стар, как эти горные сосны, или как орлы, которые вьются под облаками, но и он был молод в свое время. Имя Таменунда знает старый и малый на всем пространстве от большого озера соленой воды до пресных вод на западной стороне. А где и когда был род знаменитее семейства Ункаса, хотя бледнолицые разорили их могилы и разметали их кости? Никогда и никакой орел не залетал в такую высь, как они, и не было оленя проворнее их, и никакая пантера не превосходила их своей силой и отвагой. Разве нет теперь между делаварами молодых воинов, крепкогрудых и легких на ходу, как дикие лани? Шире открой свои глаза, и ты увидишь Чингачгука, величественного, как молодой ясень, и твердого, как старый дуб.

Когда девушка, употребляя обычные для индейцев образные выражения, объявила своим подругам, что если они шире раскроют глаза, то увидят делавара, Зверобой толкнул своего друга пальцем в бок и залился сердечным, добродушным смехом. Индеец улыбнулся, но слова говорившей были слишком лестны для него, а звук ее голоса слишком сладостен, чтобы его могло рассмешить это действительно комическое совпадение. Речь, произнесенная Уа-та-Уа, вызвала возражения, завязался жаркий спор. Однако участники его не позволяли себе тех грубых выкриков и жестов, которыми часто грешат представительницы прекрасного пола в так называемом цивилизованном обществе. В самом разгаре этой сцены делавар заставил друга нагнуться и затем издал звук, настолько похожий на верещание маленькой американской белки, что даже Зверобою показалось, будто это зацокало одно из тех крохотных существ, которые перепрыгивали с ветки на ветку над его головой. Никто из гуронов не обратил внимания на этот привычный звук, но Уа-та-Уа тотчас же смолкла и сидела теперь совершенно неподвижно. У нее, впрочем, хватило выдержки не повернуть голову. Она услышала сигнал, которым влюбленный часто вызывал ее из вигвама на тайное свидание, и этот стрекочущий звук произвел на нее такое же впечатление, какое в стране песен производит на девушек серенада.