Джеймс Купер - Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)

При этих обстоятельствах само собой разумелось, что там, где соприкасаются земли стольких многочисленных племен, безопасность одинокого путника была под большим вопросом, если не сказать больше. Шошоны, или Змеи, всегда были заклятыми врагами сиу, а потому местность, раскинувшаяся южнее реки Йеллоустоун, от Дакоты до гор Биг-Хорн, частенько поливалась кровью, и не только краснокожих, но и белых.

Толстяк Джемми и Длинный Дэви очень хорошо знали это и потому ломали голову над тем, как избежать встречи с индейцами какого бы то ни было племени. Вокаде уверенно скакал впереди, он ведь уже проезжал этот отрезок пути по дороге сюда. Теперь он был вооружен ружьем, а на его поясе висели мешочки со всем необходимым для жителя прерий. Джемми и Дэви не изменили себе: первый, как и прежде, ехал на длинноногой кобыле, а второй трусил на своем маленьком непокорном муле, пытавшемся, правда безуспешно, сбросить всадника. Дэви достаточно было поставить на землю одну ногу – по мере необходимости правую или левую, – чтобы иметь прочную опору. Верхом он напоминал туземца с тихоокеанских островов, сидящего в узкой и очень верткой пироге с выносным поплавком, только благодаря которому суденышко не переворачивается. В нашем случае поплавком Дэви служили его ноги.

Фрэнк был одет в точно такую же одежду, в которой его впервые повстречали оба друга: мокасины, обтягивающие охотничьи штаны, синий фрак и шляпа-«амазонка» с длинным желтым пером. Маленький саксонец очень хорошо сидел в седле и, несмотря на его странный вид, производил впечатление бывалого вестмена.

На Мартина Баумана, сидевшего в седле, можно было любоваться без устали. По крайней мере, верхом он чувствовал себя так же уверено, как Вокаде. Он будто слился с лошадью, чуть наклонившись вперед – положение, которое облегчает животному нагрузку, а всаднику дает возможность выдерживать долгую езду верхом без усталости. Он носил трапперский костюм из натуральной кожи, впрочем, и все остальное его снаряжение и вооружение были наилучшего качества. Сейчас все его существо занимала задача, которую он должен был решить. От внимательного наблюдателя не ускользнуло бы ни бодрое выражение его лица, ни блеск его светлых глаз, ясно дававших понять, что в прерии молодой человек чувствовал себя, как в родной стихии. Весь его облик говорил о том, что он, наполовину еще мальчик, в случае необходимости повел бы себя как настоящий мужчина. Если бы не тяжелые заботы о пропавшем отце, мрачной тенью нависшие над ним, он, пожалуй, прослыл бы самым веселым членом маленького отряда.

Забавно было смотреть на черного Боба. Верховая езда никогда не была его сильной стороной. Он очень намаялся с конем, как, впрочем, и тот с ним, поскольку всадник больше десяти минут был не в силах сохранить одно и то же положение. Как только он в очередной раз пододвигался вперед, плотно прижимаясь к холке животного, тотчас с каждым его шагом начинал скатываться назад ровно на один дюйм. Так он скользил и скользил, пока угроза слететь на землю не становилась для него более чем реальной. Тогда он опять продвигался вперед как можно дальше и скольжение начиналось заново. При этом он непроизвольно принимал такие позы, которые не мог бы выдумать и цирковой клоун. Вместо седла негр привязал ремнем с пряжкой одеяло, поскольку знал, что удержаться в седле ему вряд ли удастся, и все равно при любом маломальском ускорении лошади Боб оказывался за одеялом. Он к тому же еще и ноги держал растопыренными в разные стороны. Когда ему в очередной раз говорили, что он должен прижать их к корпусу лошади, Боб неизменно отвечал: «Почему Боб должен давить ногами бедное животное? Конь ему не причинить никакого вреда! Ноги Боба это же не какие-нибудь клещи!»

Всадники достигли края не очень глубокой, почти круглой воронки в диаметре, возможно, миль шесть. Окруженное с трех сторон едва заметными неровностями, это углубление на западе было ограничено значительной вершиной, которая, как казалось, была покрыта кустарником и деревьями. Может быть, раньше тут было озеро. Дно было покрыто глубоким бесплодным песком, и только кое-где торчали островки жесткой выжженной травы и заросли полыни, характерные для этих неплодородных областей Дикого Запада.

Не долго думая, Вокаде пришпорил коня, направив его прямо в песок. Он держал путь прямо к вышеупомянутой вершине.

– Что это за местность? – спросил Толстяк Джемми. – Она мне незнакома.

– Воины шошонов называют это место Пааре-Пап, – ответил индеец.