Эмилио Сальгари - Жемчужина Лабуана (сборник)

На этот раз Суйод-хан первым бросился в атаку. Обманным движением он заставил противника приоткрыться и своим кинжалом, с загнутым, как тигриный коготь, острием, распорол Сандокану ворот рубашки.

При этом движении он сам поскользнулся на блестящем паркетном полу и упал на одно колено. Он быстро вскочил, но было уже поздно – кинжал Тигра Малайзии по самую рукоятку вошел ему в грудь.

Несколько мгновений туг еще держался прямо, устремив на противника взгляд, полный ненависти; потом на губах его показалась струйка крови, и он упал, хватаясь за рукоять пронзившего ему грудь оружия.

Тигр Индии был мертв!

Перешагнув через него, Янес и Тремал Найк кинулись в комнату, на пороге которой он лежал. Это была маленькая уютная спальня, где под пологом на кроватке, отделанной золотом и перламутром, среди шелковых покрывал спала девочка с ангельски-ясным лицом и светлыми волосами.

Быстрым движением Тремал Найк поднял ее и исступленно прижал к груди.

– Дарма! Девочка моя! – воскликнул он, не в силах сдержать слезы. – Дочь моя, жизнь моя!..

– Папа! – сказала девочка, открыв полусонные голубые глаза. – Где ты был? Я так долго ждала тебя!..

В тот же миг странный грохот потряс весь дом до основания, а с улицы донеслась яростная ружейная пальба.

– Англичане! – послышался крик Сандокана с террасы. – Все кончено! Они ворвались в Дели!

По улицам неслись уже эскадроны кавалерии, рубя без пощады беглецов и топча их копытами коней.

– Надо уходить, – сказал своим Сандокан. – Если нас тут захватят, то всех убьют, несмотря на пропуск и письмо губернатора. Попытаемся как-нибудь добраться до нашего бунгало.

Они взяли карабины и поспешно покинули дом. Бережно завернув Дарму в покрывало и прижав ее к груди, Тремал Найк спустился за ними. Перед особняком был широкий двор, с трех сторон окаймленный садом.

– Переберемся через ограду и спрячемся под деревьями, – предложил Сандокан. – Надо пропустить кавалерию, а затем выйдем на улицу.

Но только они подошли к ограде, как ворота с шумом распахнулись, и во двор с отчаянными воплями ворвалась толпа беглецов, по большей части детей и женщин.

– Слишком поздно! – воскликнул Сандокан, срывая с плеча карабин. – Мы попали в переделку!

Семь или восемь кавалеристов влетели на взмыленных конях следом за беглецами, яростно размахивая саблями.

– Бей! Руби!.. – кричали они, тесня своими лошадьми обезумевших от ужаса людей.

Сандокан одним прыжком бросился вперед, заслонив собой беглецов, которые с воплями и плачем забились в угол двора, и решительно наставил карабин на солдат.

– Стойте! Прекратите! – загремел он. – Вы бесчестите английскую армию! Стойте, или мы перестреляем вас, как бешеных собак!

Тремал Найк, передавший дочь Сирдару, и Янес с карабинами в руках встали рядом с ним.

– Убрать этих негодяев! – закричал, не слушая его, сержант, командовавший отрядом.

– Осторожнее! – предупредил Сандокан. – У нас есть пропуск губернатора Бенгалии. А если на нас нападут, мы будем защищаться.

– Рубите их! – скомандовал вместо ответа сержант.

Его люди уже готовы были пустить своих лошадей, когда какой-то офицер на взмыленном коне в сопровождении нескольких вооруженных всадников вскачь ворвался во двор.

– Стойте! Сабли в ножны! Не стрелять! – властно приказал он.

Это был лейтенант де Люссак, который примчался сюда вместе с малайцами, оставленными в бунгало.

Он спрыгнул на землю и крепко обнял Сандокана и его друзей.

– О господи! – тяжело дыша, воскликнул он. – Как я боялся, что не успею вовремя!

Потом повернулся к сержанту, который, опомнившись, смущенно ерзал в седле, и сказал ему:

– Убирайся! Эти люди сослужили твоей стране такую службу, что у британского казначейства не хватило бы денег, чтобы оплатить ее. Убирайся и запомни, что только трусы нападают на женщин.

Когда кавалеристы удалились, он велел закрыть ворота.

– Подождем конца сражения, друзья. Я здесь, чтобы защитить вас в случае каких-либо неожиданностей.

– Я бы предпочел поскорее уйти, – сказал Сандокан. – Моя миссия окончена. Мне больше нечего делать в Индии.

А несколько дней спустя, Сандокан, Янес и Тремал Найк с Дармой, щедро наградив Сирдара и сердечно распростившись с храбрым французом, который так много содействовал им в этом опасном и полном невероятных приключений предприятии, взошли на борт «Марианны» и подняли паруса, взяв курс на далекий остров Момпрачем.