Рэйчел Кейн: Принц Теней

Зная его, я легко могу в это поверить, хотя он не и не говорил мне ничего о подобных глупостях.

– Даже если это правда – это просто любовная лихорадка, временное увлечение. Это скоро пройдет.

– Пройдет? Вот как?

Она вздрогнула и щелкнула пальцами, служанка бросилась укрывать плащом с меховой опушкой ее колени, в то время как я плавился от жары, потому огонь пылал в камине в полную силу.

– А что ты запоешь, если я скажу тебе, кому он царапает эти свои вирши? Что, если я скажу тебе, что это Капулетти?

Я не смог сдержать выражение изумления на лице.

– Что? Кому же из них?

– Я слышала, что Розалине. Этой убогой.

Она нетерпеливо щелкнула пальцами, как будто желая уничтожить этим щелчком Розалину. А вот я ее мнения о девушке не разделял. Я видел ее темной безлунной ночью несколько месяцев назад – и она заслуживала того, чтобы отнестись к ней со всей серьезностью.

– Если у него любовная лихорадка – она может быть заразна, и весь дом наполнится этой мерзостью. Ты должен положить конец этому безобразию – возьми себе в помощники того мальчика из дома Орделаффи, Меркуцио. Он довольно смышленый, и ему хватит смелости, если дело дойдет до мечей. И вот что главное: если стихи действительно были и вышли за пределы этого дома – вы должны вернуть их. Нельзя допустить, чтобы имя Монтекки стало объектом для уличных насмешек. – Старуха сверлила меня недобрым взглядом. – Я знаю все о твоих ночных похождениях, мой мальчик, и я закрывала на них глаза, потому что они меня устраивали. А теперь побегай-ка на моем поводке. Забери эти письма у девки. И чтобы тихо.

Почему-то я совсем не удивился тому, что бабушка знает о моей тайной карьере Принца Теней.

– А если я откажусь?

В повисшем молчании я слышал, как шипят в очаге и лопаются поленья. Слуги застыли на месте и уставились на меня с нескрываемым любопытством. Никто никогда не перечил старой ведьме. И я сам удивлялся тому, что сейчас делал: видимо, дело и впрямь было в моей матери.

– Тогда, Бенволио Монтекки, – произнесла старуха спокойно, – тобой заинтересуются люди герцога Эскала. Я слыхала, они давно и безуспешно разыскивают какого-то неуловимого ночного вора.

– Вы не сделаете этого. Это опозорит наш дом и моего дядю.

Она равнодушно пожала плечами.

– Возможно, твоего дядюшку давно пора приструнить. Но если ты сделаешь то, о чем я прошу, мальчик, – я сохраню твой секрет. Твой кузен будет спасен, твоя собственная репутация не пострадает – и, само собой, ты сможешь продолжать то, что делал.

– Само собой, – повторил я.

Она загнала меня в ловушку, и все мои попытки вырваться из нее были обречены на провал, даже если бы я отгрыз себе ногу.

Она поставила меня в безвыходное положение.

– И помни: с этого момента ты отвечаешь за Ромео и за любые его ошибки. Мы договорились.

Я не хотел быть ответственным за глупости, которые совершит Ромео. Сейчас это любовь к девушке из дома наших самых заклятых врагов. А на следующей неделе он может влипнуть во что-нибудь еще более возмутительное и опасное. Мне вовсе не хотелось стоять у него за плечом в роли ангела-хранителя, как требовала бабушка… но по выражению ее глаз я понимал, что выбора у меня нет. Опять нет.

Я очень надеялся, что где-нибудь среди горячих теней этой комнаты витает и мой собственный ангел-хранитель, потому что недовольство Железной Синьоры – это очень опасная вещь, даже если у тебя в венах течет кровь Монтекки. А я не был избалованным отпрыском рода Монтекки – им был Ромео, наследник. Я был старшим из кузенов, рожденным от сомнительной матери-чужеземки. Я был самым благоразумным, самым надежным – тем, кто должен брать на себя все заботы Монтекки.

Неудивительно, что по ночам я мстил за свои обиды, грабя тех, кого ненавидел. Разве у меня был другой выход?

Моя бабушка восседала на своем троне из сломанных дверей, за которыми когда-то скрывались ее ныне поверженные враги, и одаривала меня тем, что сама она, должно быть, считала примирительной улыбкой. От этой улыбки сам дьявол задрожал бы в ужасе.

– Что ж, дело сделано, и теперь я не услышу более глупых сплетен о твоем кузене. А сейчас – расскажи мне, дитя, какие нынче ходят слухи? О чем болтают на площади?

Она до сих пор живет сплетнями, а мы все – ее уши и глаза.

Я был дворянином, хотя и не слишком знатным, и я обязан был бывать в публичных местах Вероны, чтобы себя показать и других посмотреть. И, несмотря на всю свою горячую нелюбовь к сплетням, я вынужден был слушать их.