Джек Лондон - Джон Ячменное Зерно. Рассказы разных лет (сборник)

Мое вступление в компанию устричных пиратов ознаменовалось целым рядом попоек. Их жизнь, по мере того как я втягивался в нее, все больше нравилась мне. В моей памяти всегда будет живо воспоминание о той ночи, когда обсуждался план нападения на устричные отмели в компании рослых храбрецов, собравшихся на шхуне «Энни»; это были все враги закона, по которым давно плакала тюрьма, среди них – и бывшие каторжники, с грубыми голосами – они носили высокие морские сапоги и непромокаемые плащи, а за поясом у них висели револьверы.

О, я знаю теперь, оглядываясь назад, что тут было много грязи и глупости. Но я не оглядывался назад тогда, когда шел плечо к плечу с Джоном Ячменное Зерно и начинал привыкать к нему. Это была дикая и смелая жизнь, и я переживал наяву те приключения, о которых раньше только читал в книгах.

Нельсон, по прозвищу Задира Младший (в отличие от его отца, которого звали Задирой Старшим), был владельцем шлюпа «Северный Олень», на котором он плавал вместе со своим товарищем Ракушкой. Ракушка тоже слыл отпетым парнем, но Нельсон был прямо каким-то бешеным. Ему было лет двадцать, ростом и сложением, как Геркулес. Через два года его убили, и коронер утверждал, что в мертвецкую еще никогда не попадал такой великан.

Нельсон не умел ни читать, ни писать. Он вырос на море и редко сходил на берег. Его необыкновенная сила и бешеный нрав внушали страх посетителям всех кабаков в порту. Он был очень горяч и в гомерическом гневе своем мог наделать много бед. Я познакомился с ним, когда мой «Рэзл-Дэзл» в первый раз вышел на промысел. Разразилась сильная буря; мы все стали на якоря и не решались даже съехать на берег, а Нельсон носился по волнам на своем «Северном Олене», собирая устриц.

Нельсон был далеко не последней фигурой в нашей компании. Поэтому я был очень польщен, когда однажды он остановил меня около кабака «Разлука» и заговорил со мной; когда же он предложил мне зайти в кабак и выпить с ним, я совсем потерял голову. Мы подошли к стойке и выпили по стакану пива; разговор наш вертелся вокруг устриц и лодок; потом мы поговорили о загадочном происшествии со шлюпом «Энни», главный парус которого кто-то прострелил дробью. Кто бы мог это сделать?

Меня очень удивило, что, после того как пиво было нами выпито, мы еще долго стояли у стойки. Разумеется, я не решился уйти первым. Через несколько минут Нельсон предложил выпить еще. Я очень удивился его предложению, но поспешил согласиться. Еще выпили, еще поговорили, а Нельсон и не думал уходить.

Ход моих мыслей в то наивное время был у меня следующий: мне льстило, что Нельсон, которого все в заливе считали героем, удостоил меня своим обществом. На мою беду, ему понравилось угощать меня пивом. Хотя я не люблю пива и мне противен его вкус, но не могу же я, из-за своей нелюбви к пиву, отказаться от угощения и лишиться чести оказаться в обществе Нельсона? Мне ничего не оставалось, как примириться с этим.

Итак, мы выпили несколько стаканов пива, не переставая разговаривать. Нельсон сам заказывал пиво и сам же платил за него. Очевидно, Нельсон продолжал угощать меня из любопытства, желая узнать, до каких же пор я буду угощаться за его счет и когда же я, наконец, догадаюсь, что пора и мне угостить его.

Когда нами было выпито уже по шесть стаканов, я вспомнил о своем решении не напиваться допьяна и решил прекратить это дело. Я сказал Нельсону, что должен вернуться на «Рэзл-Дэзл», которая стоит у пристани, недалеко от кабака, простился с ним и ушел к себе. Но Ячменное Зерно, в образе выпитых мною шести стаканов, пошел вместе со мной. Я был возбужден и чрезвычайно гордился собою, я чувствовал себя настоящим устричным пиратом, возвращающимся на собственное судно, после того как ему удалось провести время в дружеской беседе в кабаке «Разлука» с Нельсоном, которого все считают героем. Я вызывал в своем воображении картину, как мы стоим с ним рядом у стойки, со стаканами в руках, и это воспоминание рождало во мне чувство торжества. Я не мог отделаться от одной мысли: как странно, что люди тратят – и, по-видимому, с удовольствием – деньги на угощение пивом человека, который даже не любит этого напитка. Но понемногу я стал припоминать, как часто при мне люди входили в «Разлуку» по двое, и при этом оба попеременно угощали друг друга. Еще я вспомнил, как на «Айдлере» я, китолов и Скотти выложили на стол свои деньги, чтобы купить на них виски. Припомнил я также обычай, существовавший среди мальчиков-газетчиков: если какой-либо мальчик угостит другого «пушечным ядром» или тянучкой, то на следующий день тот должен ответить тем же.