Макс Брэнд - Бандит с Черных Холмов

– Гафри, все это очень подозрительно, и вам действительно нужна защита, – согласился Том Онион. – Я не могу думать обо всем происшедшем без содрогания. Есть лишь одно объяснение – я был не прав. Но имейте в виду: не каждый может выстрелить через окно, а затем стоять и со смехом смотреть, как вы выбегаете на улицу с ружьем.

– Что вы хотите сказать?

– Разве не понятно? Это сумасшедший!

– Сумасшедший, – выдохнул Гафри. – О Боже, шериф, вы правы! Мне не хватит сил вернуться назад и снова встретиться со всем этим.

– Ну а ковбои?

– Они сильно нервничают. Один старик бросил работу, приехал в город вместе со мной. И теперь, когда он рассказал наши последние новости всей округе, я вряд ли найду ему замену.

– Да, вам не повезло, Гафри. А что ваш племянник?

– С ним все в порядке. Стив не знает, что такое страх. Когда-то я тоже отличался крепкими нервами, но с годами они расшатываются. Стив останется со мной, несмотря ни на что. Не дай Бог, чтобы этот сумасшедший убийца перепутал меня с ним! – Голос мужчины задрожал.

– Гафри, – мягко произнес шериф, – мне самому хотелось бы поехать на ваше ранчо, но вы же знаете, мы ожидаем Герцога. Поэтому мне приходится оставаться здесь, на линии огня. Однако я найду вам защиту.

– Чем быстрее, тем лучше, шериф.

– Чем быстрее, тем лучше. Выше голову, Гафри! Быть может, вы больше никогда не увидите эту юную крысу.

Ранчеро что-то промычал, затем раздались его тяжелые шаги. Онион закрыл за ним дверь. Проблема, мучившая посетителя, для него уже перестала существовать. Старый шериф так привык к страхам и горестям других людей, что, возвращаясь к столу, что-то уже напевал. И в этот момент Герцог вышел из своего укрытия.

Том Онион просто остолбенел. Глаза его закатились, он лихорадочно соображал, кого бояться – человека или призрака. Изрядно побледнев, он наконец произнес с дрожью в голосе:

– Герцог!

– Он самый! – весело подтвердило привидение.

Шериф вздрогнул, собирая остатки мужества, и шагнул вперед с протянутой рукой. Слабая, натянутая улыбка искривила его губы.

– Джон Морроу, что бы люди ни думали о тебе, в глазах закона ты теперь чист. Я рад, что ты вернулся. Надеюсь, будешь вести себя мирно.

Герцог не обратил внимания на протянутую ладонь. В его глазах светились смертельное презрение и спокойное высокомерие, благодаря которым он в свое время получил свое прозвище. Шериф опустил руку и, обеспокоенно нахмурившись, отступил.

– Я ошибаюсь в отношении твоих намерений, Морроу?

Джон улыбнулся, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, – похоже, он очень тщательно о них заботился, как и о кончиках пальцев, которыми зарабатывал на жизнь, играя в карты.

– Никаких ошибок, шериф! Я не собираюсь искать новых приключений. Я пришел с миром. – Он немного помолчал, глядя на Ониона. Тот кивнул, сохраняя на лице подобающую случаю серьезность. – Но, несмотря на все мои старания, – продолжил Герцог, – кое-кто в городе собирается потревожить мой сон, а заодно и сон остальных. Не так ли?

Шериф не ответил, якобы занятый сворачиванием самокрутки.

– Садись, – сказал он, когда Герцог отказался от предложенных бумаги и табака.

Гость взял стул и уселся в дальнем углу комнаты. Здесь никто не мог зайти ему за спину или увидеть через окно. Онион наблюдал за его маневрами с острым вниманием. И вдруг, опустившись в кресло, резко спросил:

– Сколько тебе лет, Морроу?

– Меня абсолютно не раздражает прозвище Герцог, – беззаботно рассмеялся парень. – Вам не стоит утруждать себя, называя меня Морроу. А сколько мне лет? Достаточно, чтобы голосовать.

– Это мне и так понятно, – попытался улыбнуться шериф.

– В мае прошлого года стукнуло двадцать один.

Онион на секунду задумался:

– О Боже!

– Нехорошо, шериф, это вы должны были знать.

– Да. Но… Герцог, сколько жизней ты прожил за последние семь лет?

– Вы имеете в виду последние четыре года? Три года в тюрьме я не считаю жизнью.

Его улыбка заставила шерифа побыстрей закурить и отгородиться от собеседника стеной дыма. За таким иллюзорным барьером он почувствовал себя немного лучше.

– Неужели было так плохо? Мне казалось, с тобой обращались достаточно хорошо. Тебе скостили год, не так ли?

– Конечно. Начальник тюрьмы простил меня. Однако за решеткой никогда не бывает хороню. Общение с камнями не очень веселая штука.

Шериф уселся поудобнее.

– Полагаю, ты прав. Особенно если вспомнить свободу, которую ты имел до этого и которую имеет не всякий. Мне кажется, тебе было очень трудно.