Эрнест Хорнунг - Раффлс, взломщик-любитель (сборник)

– Прочь с линии прицела, прочь с линии прицела! – отчаянно заорал Розенталь.

Слишком поздно. Не успело массивное тело боксера заслонить от него Раффлса, как мой друг одним прыжком оказался за пределами веранды. Поскольку я стоял совершенно неподвижно и ничего не делал, меня весьма профессионально уложили на пол.

Я оставался без сознания не больше нескольких секунд. Когда я пришел в себя, в саду был большой переполох, но гостиная была предоставлена в мое полное распоряжение. Я сел. Снаружи бегали Розенталь и Первис, проклиная кафров и осыпая упреками друг друга.

– Говорю тебе, вон за ТОЙ стеной!

– А я тебе говорю, что это была ЭТА стена. Ты что, не можешь позвать полицию?

– К черту полицию! Хватит с меня этой замечательной полиции!

– Тогда давай лучше вернемся и позаботимся о втором мерзавце.

– О, позаботься о своей шкуре. Я тебе это очень советую. Эй, Джала, черная свинья, если я увижу, что ты отлыниваешь от работы…

Я так и не дослушал угрозу. Я уже полз на четвереньках к двери, и передо мной болтался мой собственный револьвер, кольцо которого я сжимал в зубах.

На секунду мне показалось, что в прихожей тоже никого нет. То, что я ошибался, я понял, наткнувшись на кафра, тоже стоявшего на четвереньках. Мне его стало жаль, и я не смог его ударить. Вместо этого я самым жутким образом припугнул его своим револьвером и помчался по лестнице наверх, оставив его стучать белыми зубами в черной голове. Почему я отправился наверх столь решительно, как будто иного выхода у меня не было, я объяснить не могу. Но сад и весь первый этаж, казалось, кишели людьми, и все остальные варианты могли оказаться еще хуже.

Я свернул в первую же комнату, оказавшуюся на моем пути. Это была спальня – пустая, хотя и освещенная. Я никогда не забуду, как я испугался, переступив порог и увидев перед собой жуткого злодея – себя, отразившегося в высоком трюмо! Вооруженный, в маске и лохмотьях, я и в самом деле был отличным кандидатом на пулю или петлю, и я даже успел с этим смириться. Тем не менее я спрятался в платяном шкафу позади трюмо и замер там, дрожа и проклиная свою судьбу, свою глупость, а больше всего – Раффлса. Да, Раффлса прежде всего. Его я поносил, думаю, не менее получаса. Затем дверца шкафа резко распахнулась, и преследователи, которые совершенно беззвучно вошли в спальню, поволокли вниз своего жалкого пленника – меня.

Внизу меня ожидала очередная безобразная сцена. К месту происшествия явились дамы. При виде отчаянного головореза они хором завизжали. Должен признаться, я предоставил им для этого абсолютно все основания, хотя маску с меня уже сорвали и она не закрывала ничего, кроме моего левого уха. Розенталь ответил на их верещание ревом, потребовав тишины. Дама с мочалкой на голове пронзительно выбранилась в ответ, и вся комната превратилась в неописуемое вавилонское столпотворение. Помнится, я спрашивал себя только о том, когда же появится полиция. Первис и дамы требовали безотлагательно вызвать стражей порядка и сдать меня им. Розенталь и слышать об этом ничего не хотел. Он клялся, что пристрелит любого – будь то мужчина или женщина, – кто покинет его поле зрения. Он был по горло сыт полицией. Он не собирался позволять ей совать нос не в свое дело и лишать его удовольствия. Он собирался поступить со мной на свое личное усмотрение. С этими словами он вырвал меня из всех остальных рук, швырнул меня в сторону двери и выпустил пулю, пробившую дерево в дюйме от моего уха.

– Ты пьяный болван! Это будет убийство! – заорал Первис, уже во второй раз закрывая меня от револьвера Розенталя.

– А мне какое дело? Он вооружен, разве не так? Я застрелил его, обороняясь. Это послужит предостережением всем остальным. Отойди в сторону! Или ты тоже хочешь получить пулю?

– Ты пьян, – ответил Первис, продолжая стоять между нами. – С тех пор как мы вернулись, ты опрокинул уже большой стакан, и он ударил тебе в голову. Возьми себя в руки, старик. Не стоит делать то, о чем придется пожалеть.

– Тогда я не буду стрелять в него. Я буду стрелять вокруг этого мошенника. Ты совершенно прав, приятель. Я не буду его убивать. Это было бы большой ошибкой. Вокруг… и вокруг. Вот, смотри, вот так!

Из-за плеча Первиса высунулась его веснушчатая лапа, после чего я увидел алую вспышку и услышал визг женщин. Разумеется, после грохота выстрела. Мне в волосы вонзились несколько щепок.

В следующую секунду боксер его обезоружил, и я спасся от огня, но только для того, чтобы угодить в полымя. Среди нас уже находился полицейский. Он вошел в открытые на веранду двери гостиной. Это был молчаливый, но деловитый офицер, который не стал тратить слов попусту. В мгновение ока он защелкнул наручники на моих запястьях, одновременно слушая пояснения боксера и брань, которой в бессильной злобе осыпал полицию и его представителя хозяин дома. Это они так охраняют покой граждан и их имущество, являясь, когда уже все позади, после того как всех обитателей дома могли перестрелять во сне? Офицер соизволил обратить на него внимание, только уже выводя меня из дома.