Дон Кельт - Крест во имя Христа. Часть 1

Вдали брезжил бледный рассвет, опоясывающий лесные массивы. Деревья, под покровом пушистого снега, мелодично окутывали горизонт. На удивление, округ был безлюден. Артур огляделся. Издали, на дороге, что проходила через всю деревню, он заметил промельк движения. Артур внимательно вгляделся в нее и различил силуэт мальчишки верхом на гнедом скакуне. Оказавшись неподалеку, молодой наездник сквозь цокот копыт выкрикнул:

– Почему ты еще здесь, Артур?

– Арчи, доброе утро. – Недоуменно сказал юноша. – А где я, по-твоему, должен быть?

Мальчик остановил коня, грустно взглянул на Артура и сказал:

– Артур, мне очень жаль, но… ночью сожгли дом Трофила. Все сейчас собрались возле кузни.

Ведро выпросталось из рук и громко зазвенев, упало. Артур не поверил своим ушам. Он хотел найти улыбку на лице мальчика в знак того, что тот шутит. Но на лице парня застыло беспокойство, и он лишь опустил голову.

Артур обомлел, но через мгновение уже мчался во весь опор по вытоптанному снегу проселочной дороги. Он не чувствовал усталости, а лишь ощущал слабое напряжение в ногах. Деревья, то тут, то там покрытые косматым туманом, мелькали перед глазами один за другим. Стылый воздух охлаждал покрасневшее лицо, сгоняя выступающий пот. Вскоре он увидел клумбы дыма, уходящие ввысь и оседающие непроглядной дымкой. Вокруг стоял чадный смрад. Дышать становилось все труднее, а ноги наливались свинцом.

Люди сгрудились около кузницы. Они шепотом судачили о произошедшем, строили догадки, высказывали мнения. Артур прибежал весь взмыленный и запыхавшийся. На месте здания были тлеющие останки, а дым не позволял разглядеть, что творилось внутри. Каменные стены были покрыты черной копотью, предостерегая об опасности желающих войти.

Он бросился в пекло. Все вокруг ошеломленно смотрели на него, кто-то даже пытался остановить, но тщетно. Он перепрыгнул через заваленные ворота и направился прямо к дому. Только что целое и жилое, здание превратилось в мешанину обугленных балок и камней. Все дымило, а что-то еще полыхало слабым огнем. Как только он приблизился к зданию, его обдало нещадным жаром. Хода не было. Он обошел развалины вокруг, дабы найти хоть что-то. Наконец, среди обвалившегося стропила, он разглядел мужское тело. Это был Трофил. Его голое обугленное тело сжалось в позе младенца – так умирают люди, когда их сжигают заживо. Ужасная незаслуженная смерть.

Кармелиты видно не было. Тусклая надежда озарила его взгляд. Он прошел вокруг тлеющего дома еще раз, вглядываясь в каждую щелочку. Ничего.

“Может она спаслась? Или ее утащили… Но куда? – мысли неслись потоком, не давая сосредоточиться”.

Он метался из стороны в сторону, осматривая все, что попадалось на глаза. Хоть какие-нибудь следы должны были остаться. И тут он заметил, что на заднем дворе, в покрытой снегом траве за оградой, лежит лопата внушительного размера с небольшим пятном крови на древке. Он подошел к ней и разглядел отчетливые следы борьбы: трава была истоптана, кровь на ней смешалась с льдинками утренней росы и снегом; из земли, еле заметно, торчал втоптанный русый клок женских волос.

Артур сглотнул, сердце лихорадочно забилось. В приступе паники он пошел по следу, который вел в лес. Не нужно быть следопытом, чтобы понять, что ее тащили. Артур, спотыкаясь, побежал к ближайшим деревьям, служащим началом лесной гряды. Неподалеку, у корней высокого дуба, он заметил выглядывающие из-за ствола лодыжки. Мозг сразу понял, кому они принадлежат, но сердце не позволяло думать, не позволяло решать. Он ринулся туда что было сил.

– Боже! Нет! – тихое отчаяние вырвалось из глотки.

Кармелита, обнаженная и алая от крови, лежала без дыхания и сознания. Артур бросился к ней. Холод ее тела ранил ладони, а открытые безжизненные глаза, глядевшие вверх, нещадно резали в груди. Время будто остановилось. Слезы пекли глаза и стекали по лицу, сочились из носа. Он смотрел на нее, надеясь, что она обернется и улыбнется ему. Но ничего не происходило. Он молил, – молил и бога, и черта – забрать его и вернуть ее. Он проклинал, умолял, ругался, плевался, захлебывался в собственных слюнях. В отчаянии он поцеловал ее остывшие синюшные губы, пытаясь согреть.

Ее больше нет. Что будет дальше? Без нее нет будущего. Нет ничего. Артур никогда не думал, что с ней может что-то случиться. Он никогда так не ошибался и бранил себя за наивную глупость. Ненависть к себе была неодолима. Ему хотелось себя избить, почувствовать жалкую физическую боль, чтобы хотя бы на толику ослабить чувство утраты. И он сделал это; взявшись за волосы, он тягал их, пытаясь вырвать. Он бил кулаками в дерево, что мирно стояло напротив, стучал ими по влажной земле. Стало еще хуже, еще больнее. Артур бил все сильнее и сильнее до тех пор, пока кто-то сзади не схватил его. Брыкаясь и проклиная все вокруг, он тщетно старался вырваться. Наконец, усталость взяла свое, и он перестал сопротивляться. Его отпустили.