Юлия Крён - Гуннора. Возлюбленная викинга

– Гирид? – удивилась Агнесса.

– Не запоминай это имя, – отмахнулась герцогиня. – Она не осмеливалась приближаться ко мне и покинула руанский двор. Наверное, теперь она уже мертва, ведь прошло столько лет…

Она помолчала, продолжая стирать руны с пергамента. Агнесса разочарованно наблюдала за тем, как исчезают диковинные письмена. Девочка не решалась больше расспрашивать герцогиню. Она поняла, что так и не узнает эту тайну.

Слишком глубоко была сокрыта она в сердце герцогини, слишком опасно было погружаться в эту сумрачную зону, особенно такой девочке, как Агнесса, – недостаточно опытной, недостаточно искушенной. Однако же она была умной девочкой, иначе не сообразила бы, как извлечь для себя выгоду из сложившейся ситуации.

Уничтожив руны, герцогиня строго посмотрела на нее.

– Я прослежу за тем, чтобы ни брат Уэн, ни брат Реми не подобрались ко мне. Что бы они ни рассказали в монастыре, это сочтут сплетнями – да, можно посудачить об этом, но никто не станет основываться на бездоказательных слухах при принятии решений. Но они не должны получить подтверждение. Тебе не следует ни с кем об этом говорить.

Агнесса вздохнула. Она немного побаивалась герцогиню, понимая, что брат Реми и брат Уэн скоро ощутят, чего им будут стоить их интриги. Но она переборола страх.

– Я буду молчать, – заявила она.

А когда герцогиня уже отвернулась, решительно добавила:

– Но только при одном условии…

988 год

– Но это же скандал! – в отчаянии вскричал брат Дудо. – Почему ты раньше не подумала о том, что нужно избавиться от этих записей?

Гуннора пожала плечами, спокойно глядя на монаха. Она не разделяла его волнение.

– Я просто никогда не думала об этом, – заявила она.

Дудо с укоризной покачал головой.

– О таком забывать нельзя!

– Я была занята. Нужно было рожать детей, знаешь ли.

Щеки монаха залила краска, он с трудом сдержал улыбку.

«Как легко уязвить этих церковников, достаточно заговорить с ними о родах! Они считают себя отстраненными от всего мирского, умными и образованными, ведь они умеют читать и писать, знают латынь, но я уверена, он упал бы в обморок, если бы ему пришлось присутствовать при родах».

После Ричарда каждый год у Гунноры рождались дети. Некоторые умерли еще в младенчестве, но большинство выжили. Ричард, Роберт, Можер, Гедвига, Матильда, Беатрис – и младшенькая, Эмма. Ей всего три года от роду.

Во дворе слышался звонкий смех и крики малышни. Рауль учил своего племянника Можера управляться с мечом. Готфрид и Вильгельм, бастарды Ричарда, стали друзьями ее сыновей и оказались не менее прилежными учениками.

– Что же нам теперь делать? – в отчаянии воскликнул Дудо.

– Я думаю, все просто, – иронично улыбнулась Гуннора. – Герцогу придется-таки на мне жениться, пусть и с опозданием.

Она выглянула в окно и увидела рядом с конюшней своего старшего сына Ричарда. Тот уже давно умел фехтовать, уроки ему были не нужны. Он тоже дружил со всеми бастардами Ричарда, хотя и предпочитал держаться особняком, не позволяя даже родным братьям по-настоящему сблизиться с ним. Гуннора знала, что если им будет угрожать опасность, Ричард пожертвует собой, чтобы спасти братьев, но его повадки выдавали в нем гордого и могущественного правителя, которым ему суждено стать.

Немногим удалось найти подход к Ричарду – только его отцу, Раулю д’Иври и Турульфу Понт-Одеме, его учителю. Турульф был влиятельным норманнским рыцарем датского происхождения, упорно отказывавшимся принять крещение. Ричард не раз пытался его уговорить, но затем смирился и закрыл на это глаза. Гуннору же радовали близкие, почти отеческие отношения Турульфа с ее сыном. И конечно, она была в восторге, когда Турульф женился на Дювелине. У них родилось двое детей – старшего назвали Турульфом в честь отца, младшего – Торкетилем. Детей окрестили, хотя Турульф и протестовал против этого. Возможно, его немного успокаивало то, что Дювелина рассказывает мальчикам истории Севера, которые сама слышала в детстве.

– Понимаю, – пробормотал Дудо. – Действительно, это единственная возможность исправить ситуацию.

Он явно успокоился, теперь на его лице отражалась задумчивость. Хотя Дудо часто посмеивался над ней, Гунноре нравилось проводить с ним время. Конечно, он слишком уж серьезно относился к своей вере, но оставался при этом умным человеком и очень внимательным. Неудивительно, что он так расстроился, узнав правду о союзе Ричарда и Гунноры. До сих пор их брак не был освящен Господом, хотя весь мир считал Гуннору герцогиней Нормандии.