Артур Конан Дойл - Тайна серебряного зеркала

Ваш исключительный случай крайне меня заинтересовал. Флакон, который Вы прислали, содержал сильный раствор хлорала [7] Хлоралгидрат – снотворное и седативное средство. , и количество, которое Вы, по Вашим словам, приняли, должно быть равным как минимум восьмидесяти гранам [8] Гран – устаревшая единица измерения массы, равная 0,065 грамма. чистого гидрата. Разумеется, подобная доза частично лишила бы Вас чувств, после чего Вы впали бы в состояние полной комы. Для полубессознательного состояния хлорализма вполне обычными являются самые разнообразные и причудливые видения – особенно в случае людей, непривычных к приему данного препарата. Вы говорите мне о своей увлеченности историями о призраках и о том, что давно испытываете нездоровый интерес к классификации и запоминанию различных форм, которые, как утверждается, принимают привидения. Вы также должны помнить, что ожидали увидеть нечто подобной природы и что Ваша нервная система была неестественно напряжена. В подобных обстоятельствах я не только полагаю, что в таком исходе нет ничего удивительного, – как человек, сведущий в наркотиках, я удивился бы отсутствию подобного эффекта.

Искренне Ваш,

Т. Е. Штубе, доктор медицинских наук

Арджентайн д’Одд, эсквайр. Элм, Брикстон.

Третьего декабря 1861 года доктор Отто фон Гопштейн, императорский профессор сравнительной анатомии Будапештского университета и куратор Академического музея, был гнусно и жестоко убит броском камня со стороны входа во двор факультета.

Помимо высокой должности жертвы и любви, которую к нему испытывали как студенты, так и горожане, были и другие обстоятельства, вызвавшие большой общественный интерес к его убийству и привлекшие к нему внимание всей Австро-Венгрии. На следующий день в газете «Пештер Абендблатт» вышла статья, с которой любопытствующие до сих пор могут ознакомиться и несколько отрывков из которой я переведу, дав сжатый отчет об обстоятельствах убийства и тех его подробностях, которые поставили венгерскую полицию в тупик.

«Похоже, – говорилось в замечательнейшей газете, – что профессор фон Гопштейн покинул университет примерно в полпятого вечера, чтобы встретить поезд, который должен был прибыть из Вены в три минуты шестого. Профессора сопровождал его давний и дорогой друг, герр Вильгельм Шлезингер, субкуратор музея и приват-доцент химии. Двое господ намеревались встретить данный конкретный поезд, дабы получить наследство, завещанное графом фон Шуллингом Будапештскому университету. Всем хорошо известно, что этот несчастный благородный господин, чья трагическая судьба все еще свежа в общественной памяти, завещал свою уникальную коллекцию средневекового оружия, а также несколько бесценных готических изданий музею своей альма-матер, чтобы обогатить его и без того знаменитые фонды. Энтузиазм достойного профессора в таких вопросах был слишком велик, чтобы доверить получение либо хранение сего ценного наследства кому-либо из подчиненных; так что с помощью герра Шлезингера он выгрузил всю коллекцию из поезда и уложил ее в повозку, присланную руководством университета. Большинство книг и более хрупких предметов были запакованы в сосновые ящики, однако оружие по большей части просто уложили на солому. Подобная работа требовала немалых усилий, однако профессор из страха повредить что-нибудь не позволил никому из служащих железной дороги ( Eisenhahndiener ) помогать ему. Каждый предмет герр Шлезингер проносил через железнодорожную платформу и вручал профессору Гопштейну, укладывавшему его в повозку. Погрузив все, двое господ, как и велел им долг, повезли дар графа в университет; профессор был в прекрасном расположении духа и весьма гордился тем физическим трудом, на который оказался способен. Пока встретившие повозку сторож Рейнмауль и его друг, богемский еврей по фамилии Шиффер, разгружали ее, профессор перешучивался с ними, а затем, оставив свои древности под защитой складских стен и заперев дверь, вручил ключи субкуратору и отправился в свои покои. Шлезингер, в последний раз все оглядев, дабы убедиться, что все в порядке, также ушел, оставив Рейнмауля и его друга Шиффера курить в сторожке.

В одиннадцать, примерно через полтора часа после ухода Гопштейна, солдат Четырнадцатого Егерского полка, шедший мимо здания университета в казармы, наткнулся на безжизненное тело профессора, лежавшее у обочины. Профессор упал ничком, вытянув обе руки. Голова его буквально раскололась надвое от ужасной силы удара, который предположительно был нанесен сзади, поскольку на лице старика застыла мирная улыбка, словно он все еще размышлял о приобретенных археологических находках в момент, когда смерть застигла его. Других следов насилия на его теле обнаружено не было, не считая синяка на левом колене, причиной которого, вероятно, стало падение. Загадочнее всего то, что кошелек профессора с сорока тремя гульденами остался не тронут, равно как и его дорогие часы. Таким образом, ограбление явно не может быть мотивом совершенного преступления, если только убийц не спугнули до того, как они успели завершить свое дело.