Аспен Матис - Самый безумный из маршрутов

«Что это такое?» – крикнула я. Тигр, лев и гризли встрепенулись и стали смотреть. Они все глядели на меня. Но никто не произвел в ответ ни звука.

«Не обеспокой их, – сказал Ледяная Шапка шепотом, нервничая. – Ты слишком шумишь здесь. Садись смотреть», – сказал он.

Я села. Он тоже опустился и сел, и мы смотрели, как они шагают, и потягиваются, и встают на бетонном полу; лев чихнул.

Я не понимала, что это было, для чего. Клетки стояли прямо у нашей извивающейся тропы. Первым медведем, увиденным мной на долгом пути по дикой природе, стал медведь в клетке. Рядом с тигром. Рядом со львом размером с лошадь, который, к моему изумлению, чихал.

«Для фильма», – сказал Ледяная Шапка.

«Что?» – сказала я.

Он передал мне открытый путеводитель и ткнул пальцем. Мы находились в лагере дрессировки диких животных для съемок в голливудских фильмах.

«Это знаменитый тигр», – опять сказал Ледяная Шапка.

Было ощущение, что дикую природу ограничили, попрали, посадили в клетку. Огромные сильные животные, которых лишили их дикого достоинства.

Мне стало грустно и страшно. Люди, которые на первое место ставят свои желания, отняли у них свободу. В отблеске серебристых прутьев клеток я увидела то же железное насилие, бездушное превосходство, которое позволяет людям спокойно забирать тела и жизни других, как это произошло со мной, когда оказалась в ловушке под Джуниором. Мой насильник противопоставил несколько минут собственного наслаждения всей моей жизни.

Я наконец-то стала восстанавливать силы и радость в дикой природе; мне хватило сил выбраться из клетки, в которую он меня посадил, бежать из ловушки. Но у них не было такого выбора. Какими бы могучими они ни были, у них не хватит сил высвободиться и восстановиться физически. Я поняла, что счастлива, оказавшись в лесах, выйдя из клетки изнасилования, освободившаяся.

«Я ощущаю себя Дороти Гейл», – прошептала я громко себе. Я не была больше бессильной.

Мы подошли к старому автомобилю, оставленному в лесу из дубов и желтых сосен, на этой жестянке были выцарапаны десятки имен ходоков. Мы нацарапали наши. По отдельности, не так: ДИКИЙ РЕБЕНОК + ЛЕДЯНАЯ ШАПКА, а рядом друг с другом. Я смогла нацарапать лишь «Дикий Р», прежде чем моя рука устала и остановилась, чтобы передохнуть. Я бы закончила царапать слово «Ребенок» рядом с его именем, но Ледяная Шапка заявил, что я слишком медленна. Автомобиль стал регистрационным журналом, самым необычным – подумала я, когда мы от него отходили.

Не более чем через десять минут, не доходя до 251-й мили, возле тропы мы увидели кресло фирмы «Лэйзи-бой» с темной обивкой, выгоревшей на солнце, и невероятно чистое. Возле него стояло большое ведро, полное свежих фруктов. Там были грейпфруты, розовые и огромные, яркие апельсины и даже несколько манго.

Я плюхнулась в плюшевое кресло и засмеялась: «Добро пожаловать, заходите в мой офис».

«Как здесь оказались эти фрукты?» – спросил Ледяная Шапка в изумлении. Он медленно поднял грейпфрут двумя руками. «Он действительно настоящий», – сказал он. Он вскрыл его толстую кожуру ногтем большого пальца, сладкий сок брызнул, как серебро. От него исходил запах конфеты.

Мы съели по грейпфруту; это произошло очень быстро. Затем мы очистили два сладких апельсина, наслаждаясь вкусом каждой дольки и тем, как капли сока забрызгивали наши рты подобно лопнувшим шарикам с водой. Мы разломали манго. Я сидела, откинувшись в мягком кресле, в хорошем настроении и наевшаяся вкусных фруктов.

«Лучшее чудо тропы», – сказала я.

«Да, действительно. Но все же, как эти фрукты попадают сюда?»

Волшебная доброта тропы переполняла меня. Это требовало четкого планирования и громадных усилий.

Мы пошли на север от кресла и фруктов, все еще не оправившись от чуда. Мы не могли сдержать улыбки; все было так неожиданно. Мы были в приподнятом настроении от доброты и необычности этих даров.

Мы говорили о завтрашнем дне, как мы дойдем по тропе до города Биг Беар, о следующем лете, как мы будем вместе подниматься по замерзшим водопадам, иногда в снег и мороз. Он ненавидел ветряки и ветер, он любил взбираться по замерзшим горам. Я нашла эту его суровую черту привлекательной, его стремление еще больше расположило меня к нему. Оно означало, что он знал, что ему нравится, а что – нет (я ему нравилась), и он собирался куда-то, и он преодолевал путь до определенной точки, и ему я была не нужна, и мне приходилось догонять его, и я этого хотела. Он торопил меня, когда я царапала свое имя, потому что было очень важно попасть туда, куда мы шли. Он воспринял как должное то, что я буду идти с ним.