Аспен Матис - Самый безумный из маршрутов

Я всегда отчаянно нуждалась в его одобрении. В старших классах я вошла в команду по классическим лыжам Южной средней школы Ньютона, но как только я начала показывать хорошие результаты в гонках, папа выбросил свою Лыжную машину, заменив ее беззвучной беговой дорожкой.

Гораздо больше внимания отец уделял моему брату Джейкобу, который был старше меня на пять лет, пользовался популярностью и был преданным игре бейсболистом. Отец не отличался спортивными способностями. Он был классическим ботаником – маленького роста, в очках с толстыми стеклами, вечно погруженный в себя. Мама всегда говорила: «Я занимаюсь Дебби, а у Брюса есть Джейкоб». Общаясь с Джейкобом, папа словно и сам становился одним из заводил и всеобщих любимцев – впервые в жизни. Отец весь светился от признания спортивных способностей мальчиков. Ему очень льстило, что его сын был спортивным и что его любили.

А моего большого брата Джейкоба трудно было не любить. Энергичный, необычайно красивый и скромный, своим спокойствием и великодушием он вызывал всеобщее доверие, и это привлекало к нему людей. Он был моим героем, и я слушалась его. Он дал мне много мудрых советов. Он сказал мне, что нужно всегда выбирать беспроигрышные варианты, и говорил: «Ты должна знать, что ты хочешь, и ты должна это получить». Для маленькой непоседы, какой я была, этот совет звучал очень весомо. Определись, чего ты хочешь. Получи это. Джейкоб точно знал, что хочет, и работал над тем, чтобы этого достичь. Он хотел быть игроком в бейсбол. Он работал над тем, чтобы увеличить скорость и набрать силу, ел постное мясо, хлеб и макароны из цельнозерновой муки, свежие овощи и фрукты – никакой вредной пищи и никаких деликатесов. Как монах. Учась в средней школе, он играл за университетскую команду все четыре года, а на последнем курсе был капитаном. Он внушал мне, что тяжелый труд окупается сторицей. Меня привлекало его несгибаемое упорство.

Мне нравилось, что мои одноклассники считали его удивительным. Когда я была в детском саду, а он в пятом классе, я каждый день встречала его на игровой площадке, когда наши классы проходили друг мимо друга. Иногда при всех он опускал руку и, проходя мимо, ударял своей ладошкой по моей. Я вспоминаю тот трепет, который испытывала от этого шлепка; я чувствовала защиту.

Когда Джейкобу было девять лет, мама стала разрешать ему одному ходить на поле Мэйсон Райс в Ньютонском центре. Его смелость пугала меня. Я испытывала прилив восхищения. В дни, когда у него была игра, мы с мамой приходили на поле, а Джейкоб с папой были уже там – отец пораньше уходил с работы; он приходил на все игры Джейкоба, и мы семьей наблюдали за его игрой.

Я размахивала плакатами с надписью «Вперед, Джейкоб!». Я рисовала на них № 4, его номер, фломастерами и украшала их разноцветными блестками. Иногда на плакатах красовалась надпись «Я люблю № 4». Иногда они уточняли: «Я люблю № 4 (это мой брат)».

Во время игры я ходила вокруг поля, срывая лютики, показывая всем матерям свои плакаты, а у самых красивых просила одолжить губную помаду. Мамочки всегда смеялись, вынимали помаду из своих сумочек и давали ее мне, и еще больше и сильнее смеялись, когда я намазывала ею свой крошечный рот.

Мама постоянно волновалась о моей самооценке. Она всегда боялась, что безобидные высказывания отца или братьев подорвут мою самооценку. Когда отец говорил: «Дебби, замолчи на минутку», и я замолкала, мама волновалась.

«Брюс, – говорила она, – позволь Дебби рассказать свою историю до конца». Она поворачивалась ко мне и говорила: «Это очень-очень хороший рассказ», не важно, о чем я говорила. Затем, в моем присутствии, она беседовала с отцом о моей неустойчивой самооценке: «Самооценка так важна для нее».

Моей маме выпало на долю расти в куда более суровых условиях. Она рассказывала мне о том, как ее мама, моя бабушка Белл, диктовала ей, сколько квадратиков туалетной бумаги следует использовать; бабушка была очень экономной, она говорила, что дети тратят слишком много зубной пасты, набирают неверный номер телефона, что они неблагодарны и разрушают ее жизнь.

Бабушка редко целовала своих девочек. Мама же целовала меня каждое утро, когда вставала, в конце каждого дня и когда забирала меня из школы или отвозила туда. Она была очень ласковой. Она всегда говорила «да», когда я спрашивала, может ли моя подруга остаться на ночь, могу ли я взять то, что мне нужно для творчества, могу ли я пойти с ней куда-то, например, собирать яблоки, кататься с горки на лыжах или купаться. Да, да, да, можно. Мы могли делать вместе все.