Аспен Матис - Самый безумный из маршрутов

А за год до этого, когда я солгала родителям о том, что я иду в поход с организованной группой выпускников из клуба любителей природы, я вышла из леса к Аспен Мэдоу и указателю Мьюра. Тогда я тоже нашла ранчо.

Тогда мама тоже прислала посылку туда.

Я всегда ожидала, что обо мне позаботятся, что будут бескорыстно любить и поддерживать. Детство неизбежно время самовлюбленности, а вся моя жизнь протекала так, будто я все еще была ребенком. Я видела свою жизнь лишь со своей точки зрения. Но я не хотела оставаться ребенком, глухим к состраданию. Я сидела в тепле последнего костра среди милых кочевников, которых я могу никогда больше не увидеть, и казалось, что только сейчас я осознала, что у меня тоже есть собственная история.

И у мамы была своя история.

Я вспоминаю, что моя бабушка Белл, с которой я так любила играть, была не слишком любящей матерью для моей мамы. Мама как-то рассказала, что бабушка почти не прикасалась ни к ней, ни к ее младшей сестре и редко говорила им «я люблю тебя». Она все контролировала и держалась на дистанции, кричала на мою маму, когда та была маленькой, по пустякам, под смешным предлогом, чтобы хоть чем-то заполнить душевную пустоту.

Белл была молодой мамой; она была красива, но холодна. Она была неработающей мамой. И каждый день, когда ее об этом спрашивали, становился худшим в ее жизни.

Мама всегда говорила: «Моя мать не нравится мне, но я люблю ее».

Мама прибиралась в моей комнате, мыла за мной тарелки и стирала мои вещи, она ходила в магазины, чтобы купить мне одежду, и каждое утро надевала мне носки. На праздники, ко дню рождения и если я болела, она посылала мне букеты цветов. Она поддерживала все мои начинания. Она делала тысячи дел, и все невероятно чудесно. Я знала, что все, что мама делала для меня, происходило из одного источника – ее огромной любви.

Мама казалась такой чистой и ранимой в своей любви.

Я наконец смогла рассмотреть, что потребность мамы так заботиться обо мне возникла из ощущения, что она сама была не нужна своей маме. Я поняла, что моя мама не знала, как можно быть любимой, если ты не нужна.

Я попыталась взглянуть на свое изнасилование с маминой точки зрения.

Возможно, она посчитала его свидетельством своей неспособности быть хорошей матерью, какой на самом деле она была всю мою жизнь. Интересно, жалела ли она сейчас о том, что опекала меня слишком сильно. Когда она сказала, чтобы я хранила молчание, мое изнасилование казалось моим постыдным поступком, но сейчас мне было интересно знать, ощущала ли стыд она. Она избегала неудобных разговоров, как и я. Я поняла, почему мама хотела, чтобы я молчала. По сути, она была прекрасной матерью, ошарашенной болью. Чего я не понимала, так это того, как это, к сожалению, распространено.

Она считала, что защищает нашу семью – и меня. Она старалась защитить меня от стыда быть изнасилованной, присущего ее поколению. Она хотела сделать все правильно для меня, но не могла понять, что мне нужно нечто другое.

Перенося непростые уроки, полученные нами за свою жизнь, на жизни любимых людей, наша любовь становится осуждением, которое отравляет. Страх перед тем, что у наших дочерей не сложится жизнь, как раз и приводит к тому, что у них не складывается жизнь.

Мама целых 18 лет заботилась обо мне и защищала меня от всех возможных напастей, но стоило мне покинуть дом, как самое ужасное из того, что могло произойти, произошло. Вероятно, это потрясло ее, она не могла примириться с этим. Ей нужно было от этого уйти. Потому что ее это сильно ранило, слишком сильно.

Я чувствовала, как разбилось ее сердце из-за этой трагедии: то, что она предпринимала, не сработало. Я осознала наконец, что матери, любящие нас, могут подвести нас. И все же их любовь останется удивительно настоящей.

На этом пути у меня было сколько угодно времени и пространства, чтобы действительно понять, кем я являюсь без влияния матери. Теперь я знала: то, что служило маме источником счастья, отличалось от того, что делало счастливой меня. И я понимала, что это – нормально.

Я просила разрешения пройти по этому маршруту, хотя осознавала, в какой ужас она придет, – и просила о всех этих перелетах, деньгах, посылках. Мама не отказала мне ни в чем, о чем бы я ее ни попросила, вплоть до этих посылок в последнем городе на тропе. Она всегда так делала, всегда поддерживала меня. Рядом с канадской границей, в конце своего пути я уже не чувствовала обиды. Обида переросла в понимание, которое рождает благодарность. Я наконец увидела, что она делала все, что могла.