Аспен Матис - Самый безумный из маршрутов

Хотя я начала понимать, что в изнасиловании не было моей вины, меня одолевали сомнения, могу ли я доверять своим новым друзьям. Боязнь остаться обвиняемой крепко сидела во мне и останавливала меня. Я не хотела узнать, что они могут быть жестокими. Я их очень любила и не хотела рисковать потерей нашей невинной связи.

В середине утра в последний день на тропе перед Бендом я встретила группу бойскаутов. Я была одна, проснулась очень рано и пошла в путь в темноте; я целый день не видела Тридцать Восьмых и предположила, что они меня еще не догнали. Мальчикам было лет по 12, у каждого на шее болтался пластмассовый оранжевый свисток. Они чистили зубы, еще не собрав рюкзаки. Я пошла к ним, одинокая девушка в лесу. Они хотели мне помочь. Они спросили, все ли у меня в порядке. Они похвастались, что вчера прошли восемь миль. Было 10 часов утра, а я уже прошла восемь миль. Но я им об этом не сказала и пошла дальше.

Когда я вышла к шоссе у Маккензи Пасс – к дороге, по которой мне нужно было добраться автостопом до Бенда, Тридцать Восьмые еще не появились. Было 2 часа дня. Я предположила, что была впереди ребят, но не была в этом уверена. Я собиралась одна добраться автостопом до города и вдруг увидела прикрепленный к дереву у дороги телефонный номер. Я позвонила по нему. Ответил голос пожилого мужчины: «Алло», – и я сразу поняла, что он плохо слышит; он сказал, что я могу не отвечать ему, и что он через час заберет меня у Маккензи. Он не оставил мне выбора.

Я решила, что, если он покажется жутким, если в нем будет что-то отвратительное, я не сяду в его машину. День был жарким, небо ярко-синим, я села на рюкзак у обочины шоссе в центре бескрайнего моря белоснежных камней.

Ровно через час подъехала старая ржавая машина выцветшего зеленого цвета. Под пыльными колесами скрипели камни. Глухой мужчина помахал рукой. Он выглядел очень старым и слабым, но дружелюбным. Я улыбнулась ему. Я стряхнула пыль с рюкзака и забралась в машину.

Пока мы ехали 30 миль на восток к Бенду, старик объяснял, как «курсирует» его машина. Целый туристический сезон он ездил туда и обратно, вперед и назад, к Трем Сетрам, Бенду и к проходу.

Я спросила: «Сколько я вам должна?»

Он сказал, что эту дорогу заново заасфальтировали в 1997 году.

«О», – сказала я, не до конца уверенная, что не упускаю что-то. Я вынула свой тонкий путевой бумажник – маленький пакет «Зиплок», в котором лежали деньги, кредитная карточка и фотография Джейкоба – и развернула купюру в 20 долларов: «За бензин?»

Он отклонил мою руку и закашлял – таким оказался его скрипучий смех. Ему не нужны были мои деньги.

«Оставь их на гостиницу», – сказал он.

Я не поняла, что он имел в виду. Мы въехали в Бенд, чистый солнечный горный городок, и он остановился возле большого белого колониального здания. На лужайке возвышалась десятифутовая копия статуи Свободы цвета зеленоватой морской пены. Вместо ограждений были высажены розовые и желтые цветы. Место казалось эксцентричной крепостью, увеличенной версией дома моих родителей. Старик поставил автомобиль на парковку возле дома и настоял, чтобы я вошла внутрь.

Я не знала, что мне делать. Я не хотела идти. Если в этом доме гостиница с завтраком, то она обойдется очень дорого, а я не хотела тратить много денег. А если это не было гостиницей с завтраком, то это был чей-то дом.

Я занервничала. Я должна была сделать выбор. Я потеряла Тридцать Восьмых; интересно, где они были и как, черт возьми, мы разошлись? Может быть, они сейчас въезжали в город и устраивались в мотеле. Мне нужно было их дождаться. Но они могли обогнать меня, пока я мылась на корточках, сойдя от тропы; я могла лишь гадать. Я не взяла номера их телефонов, что было глупо с моей стороны, ведь Бенд был немаленьким городом. Я ощущала себя осколком разбитой тарелки; я даже не знала их настоящих имен.

Столкнувшись с возможностью потерять своих друзей, я внезапно сильно обеспокоилась тем, что никто из них не узнал, что я была изнасилована. Я почувствовала, что у них не было возможности увидеть, кто я на самом деле, и мне было интересно, смогла бы я в противном случае рассчитывать на их доброту ко мне. Хранить мою тайну было невыносимо, труднее, чем рискнуть и рассказать. Теперь я сожалела, что потеряла их, когда они даже не знали обо мне и моих секретах. Я почувствовала себя более одинокой, чем раньше.

Я отправилась в Бенд, чтобы найти Тридцать Восьмых, но я была здесь одна.

Я не знала, где мне остановиться.