Енё Рэйтё - Три мушкетера в Африке

– Тоже мне знаток выискался!.. Выскочка ты и круглый дурак, – отрезал Хопкинс и опять давай у Ивонны допытываться: – А как насчет брильянтов, карманных часов и серебряных блюд, которые эти ловкачи провезли из Лондона контрабандой? Выходит, дело замяли?

– Да заткнитесь вы наконец! Слушать невмоготу… – взъярился Альфонс Ничейный.

Понятно, ему не по нутру, когда другие тоже могут образованностью блеснуть!

Мы разбили лагерь у самой опушки джунглей, чтобы за деревьями и кустарником нас не заметили. Вдали виднелся оазис Немас-Румба – несколько чахлых пальм и убогие глиняные хижины.

– Придется рискнуть и сунуться в оазис, – сказал Альфонс Ничейный. – Без верблюдов нам Сахару не преодолеть!

– Пусть идет один из нас, – предложил я. – Если попадет в засаду или еще какая беда случится, у остальных будет шанс спастись.

– Тогда пойду я! – заявил Ничейный.

– И думать не моги! – взревел Хопкинс. – Нечего строить из себя главнокомандующего, захотел и попер поперед всех и каждого!

– Что же ты предлагаешь?

– Тянуть жребий! – сказал Хопкинс и вытащил из кармана монету. – Пойдет тот, кто окажется в проигрыше против двух других.

И подбросил монету.

– Орел, – сказал Ничейный и выиграл.

Хопкинс снова подбросил монету. Я тоже угадал. Чурбан Хопкинс, ни слова не говоря, отвязал мула, нагруженного сумкой с инструментами, и взгромоздился верхом.

– Видите на краю оазиса вон тот желтый домишко с остроконечной крышей? Если я появлюсь из-за угла и махну рукой, значит, все чисто и один из вас может присоединиться ко мне без опаски. – И он затрусил рысцой.

Мы подавленно смотрели ему вслед. Теперь нас осталось только двое. Хоть бы не случилось беды с нашим Хопкинсом!..

Прошло добрых полчаса. У желтого домишки никто не появлялся.

– Наверное, влип, – понизив голос, обронил Ничейный. Ивонна терзала зажатый в зубах носовой платочек.

– Если он не появится через час, тронемся в путь. Оазис обойдем стороной, – принял решение Альфонс.

– А его бросим на произвол судьбы?! – оторопел я. Уж от кого другого, а от Альфонса Ничейного подобного бессердечия я не ожидал.

– Да. Если понадобится, точно так же поступим со мной и даже с Ивонной. Покуда остается надежда, что хотя бы один из нас уцелеет и сможет доставить пакет по назначению, этот единственный обязан выполнить приказ – пусть даже ценою жизни всех остальных. Надеюсь, ты согласен со мной? – Опять он оказался прав.

Время тянулось бесконечно долго. Наконец прошел час.

– Собираемся! – скомандовал Альфонс и поднялся. Лицо его было мрачным, однако на нем не отражалось ни тени колебания. Только уголок рта временами подрагивал.

Оазис обойдем стороной… а Хопкинса бросим в беде.

Это потрясение было, пожалуй, потяжелее всех тягот, выпадавших на нашу долю, в каком бы краю земли мы ни находились. Ведь если разобраться, что есть у нашего брата, кроме своего в доску дружка-приятеля?

Неужто мы никогда больше не увидим Чурбана – пускай и грубого, неотесанного, зато надежного, верного друга?

Я седлал мула, а у самого сердце заходилось, будто каменной глыбой придавленное… Альфонс разбирал палатку, не глядя по сторонам, – губы бледные, в лице ни кровинки. И вдруг подошел ко мне, положил на плечо руку. Мы посмотрели в глаза друг другу.

– Ничего не попишешь, старина, – хрипло проговорил он. – Мы же сами вызвались. Завтра настанет мой черед… или твой…

– Все верно. Ты прав.

Мы пожали друг другу руки.

– Смотрите!.. Смотрите туда! – воскликнула Ивонна. Альфонс взглянул и тоже не сдержал восклицания.

Под палящим солнцем Сахары из-за угла островерхой хижины показалась знакомая кряжистая фигура. Чурбан Хопкинс призывно помахивал зажатым в руке ведром.

В тот день оазис Немас-Румба стал местом весьма необычных событий. Даже много десятилетий спустя у туземного правителя тряслась бороденка, когда он пересказывал историю заезжему чудо-лекарю или предводителю разбойничьей шайки.

Часов в десять утра в оазисе объявился приземистый, но сильный легионер с грубыми ухватками и с целой сумой всевозможных инструментов, притороченной к седлу мула.

Балуз, правитель оазиса, аккурат отдыхал у себя в опочивальне. Даже слепому было видно, что перед ним – человек состоятельный, поскольку у ложа его топтались, помимо жующей жвачку коровы, еще целых две козы, несколько петухов и баран. Словом, образцовое для здешних краев хозяйство.