Енё Рэйтё - Три мушкетера в Африке

– Говорил же вам, чтобы не позволяли ему оправдываться! – в сердцах вскричал Хопкинс. – В результате окажется, что мы же еще и руки ему целовать должны…

– Не факт, что я разрешу…

– Зато теперь нам не убежать! Был у нас плот, да сплыл…

– Кому он нужен, плот этот? – спросил Султан и присвистнул…

Сквозь проломленную стену соседней комнаты доносился шум реки, а сейчас кто-то негромко отозвался на свист…

На волнах покачивался баркас, груженный всякими припасами. На веслах сидел Федор Квасич, бывший судовой врач с подмоченной репутацией.

Вскрикнув от радости, Ивонна повисла на шее у Турецкого Султана.

Ну, что вы на это скажете? Можно ли разобраться в сложном характере нашего друга-приятеля?

– Боюсь, Султан, что в один далеко не прекрасный день ты опоздаешь вылезти со своими оправданиями! – покачал головой Альфонс Ничейный.

Турецкий Султан весь был обвешан разными необходимыми вещами. Чего тут только не было! Свисток, карта, компас, сачок для ловли бабочек, бинокль и, конечно же, футляр к нему.

Компас и карту он передал нам. Навязывал и сачок, но мы отказались за ненадобностью.

– Сейчас самый подходящий момент уносить ноги, – сказал Султан. – Пока все заняты разгрузкой…

– А что они разгружают?

– От судоходного участка реки до Игори проложена временная колея, и по ней доставляют строительные материалы. Грузовой состав приходит раз в месяц.

– Поторопитесь, – озабоченно произнес генерал. – Не стоит рисковать, затягивая отплытие.

Потрэн снял с себя мундир. Турецкий Султан расстался со своими сокровищами – свистком, картой, сачком и биноклем в футляре, чтобы тоже раздеться до рубашки. Хопкинс тайком приглядывался к сачку и футляру в надежде отыскать конфискованные у него сигары, но в футляре у Султана обнаружился настоящий бинокль.

Лодку придерживали Потрэн и Турецкий Султан, чтобы ее не снесло стремительным течением. Да и крокодилы шныряли вокруг.

Генерал на прощанье обнял дочь. Я спустился в лодку первым. Чурбан Хопкинс, как и было договорено, взял револьвер Потрэна и даже нацепил воинский крест, которым был награжден сержант за боевые заслуги, и наконец прихватил свой тщательно оберегаемый футляр, где хранились не докуренные генеральские сигары.

– Копается тут… Давай поживей! – прикрикнул на него Турецкий Султан.

Хопкинс сиганул в лодку, последней перебралась в нее Ивонна. Придерживавшие лодку руки разомкнулись, суденышко качнуло. Султан, стоя у края хижины, длинной деревянной планкой умело подталкивал нас ближе к течению, поскольку грести все еще было невозможно. Наконец лодку подхватило течением реки.

– Покедова, друганы! – крикнул Турецкий Султан и освободившейся планкой саданул Хопкинса по башке так, что дерево затрещало. – Исключительно видимости ради! – успокоил он расшумевшегося было Хопкинса.

Наше путешествие началось.

Приходилось как следует налегать на весла, чтобы стиснутую в узком русле течением лодку не сносило к середине реки.

От торчащих из-под воды рифов мы с двух сторон отталкивались веслами, таким образом удавалось избежать крушения и направлять лодку к берегу.

При свете полной луны осколками стекла поблескивали чешуйчатые спины крокодилов, выныривавшие среди водоворотов.

Высокие пенистые буруны вокруг подводных камней напоминали о том, что перед нами самая необузданная речная стихия в мире.

Одно из весел, ткнувшись в песчаную отмель, сломалось. Лодка завертелась вокруг собственной оси. Чтобы выправить положение, Альфонс Ничейный отчаянно греб, погружая свое весло то с правого, то с левого борта.

– Нам конец, – прошептал Квасич.

Если лодку вынесет на середину реки, тогда мы пропали… Но нам повезло. Лодку сильно тряхнуло – мы сели на мель.

– Отмель?

– Нет, мы уже возле берега, – ответил Альфонс Ничейный. – Просто сейчас он скрыт приливом. Через час вода схлынет…

– И снесет лодку обратно…

– Мы подтянем ее ближе к берегу.

Навалясь на весло, он толкает лодку вперед. Суденышко потрескивает, но ползет вверх по песчаному дну. Выше… еще выше… Гибкая, пропорциональная фигура гребца словно слилась с веслом. Сейчас он больше чем когда-либо похож на огромную кошку, все части тела его будто резиновые, мышцы не напрягаются, а вытягиваются при каждом наклоне. Не знаю другого подобного парня, кроме меня…

Наконец Альфонс снова опускается на сиденье и с улыбкой обращается к Ивонне: