Тур Хейердал - «Кон-Тики»

Летучая рыба, которую мы теперь собирали на палубе, принадлежала уже к другому, куда более крупному виду, знакомому мне по той поре, когда я ловил рыбу вместе с островитянами у берегов Фату-Хивы.

Трое суток несло нас к этому острову, но тут подул сильный норд-ост, и мы повернули в сторону атоллов Туамоту. Плот вышел из Южного экваториального течения, и сразу в мире течений начался ералаш. Сегодня они есть, завтра невесть куда пропали. Течения напоминали невидимые реки, разветвляющиеся в океане. Как течение посильнее, смотришь – и волна покруче, и температура воды на градус пониже. О его направлении и силе мы могли также судить по разнице между счислимой и действительной позицией нашего плота, ежедневно определяемой Эриком.

На самом пороге Полинезии ветер вдруг спал, передав нас слабому течению, которое, к нашему ужасу, держало курс на Антарктиду. Правда, мертвого штиля не было не только в этот раз, но и вообще за все плавание, а при слабом ветре мы ставили все паруса, чтобы использовать малейшее дуновение. Не было дня, когда бы нас несло обратно к Америке, и самый маленький суточный переход составлял 9 морских миль (около 17 километров), средняя же скорость была 42,5 морской мили (78,5 километра) в сутки.

Но совесть не позволила пассату совсем бросить нас на финише. Он снова заступил на вахту и принялся подталкивать разболтанный плот, который готовился к завершающему броску в незнакомой части света.

С каждым днем росло количество морских птиц, бесцельно круживших над нашим плотом. Однажды вечером, когда солнце готовилось нырнуть в море, мы заметили, что птицы вокруг сильно прибавили ходу. Они спешили на запад, не замечая ни нас, ни летучих рыб. С верхушки мачты мы убедились, что, пройдя над нами, птицы дальше летят одним курсом. То ли им сверху было видно что-то, чего мы не могли разглядеть, то ли они просто следовали инстинкту. Во всяком случае они целеустремленно летели к ближайшему островку, к своим гнездам.

Мы повернули кормовое весло, чтобы плот шел туда же, куда исчезали птицы. И после того как стемнело, мы слышали крики отставших, которые шли под звездным небом тем же курсом, что и плот. Ночь выдалась чудесная, в третий раз после нашего старта была почти полная луна.

На следующий день в воздухе над нами стало еще больше птиц, но на этот раз нам не надо было дожидаться вечера, чтобы они указали путь, это сделало за них появившееся над горизонтом неподвижно стоящее облако. Остальные облака легкими хлопьями возникали на небе на востоке, увлекаемые пассатом, пересекали небосвод и исчезали за краем моря на западе. Так вели себя пассатные облака, когда я познакомился с ними на Фату-Хиве, и ту же картину мы день и ночь наблюдали в небе над «Кон-Тики». А одинокое облако над горизонтом на юго-западе не трогалось с места, торчало, будто столб пара, пропуская мимо пассатные. По-латыни такие неподвижные облака называют кумулюнимбус. Полинезийцы этого не знали, зато они знали, что под такими облаками находится суша. Тропическое солнце раскаляет песок, получается восходящий поток горячего влажного воздуха, который, достигнув более холодных слоев атмосферы, конденсируется.

Мы правили на это облако, пока оно не скрылось после заката. Ветер был ровный, и с закрепленным рулем «Кон-Тики», как всегда в хорошую погоду, сам держал курс. Теперь задачей вахтенного было сидеть, сколько хватит выдержки, на истертой до блеска дощечке на мачте, высматривая признаки земли.

Всю ночь в воздухе над нами стоял оглушительный птичий крик. И с неба светила почти полная луна.

Первая встреча с землей. – Нас относит от Пука-Пука. – Праздник у рифа Ангатау. – У врат рая. – Первые полинезийцы. – Новая команда «Кон-Тики». – Кнют получает увольнение на берег. – Неравная схватка. – Нас опять относит в море. – Опасные воды. – От Такуме до Рароиа. – Нас несет к чертовой мельнице. – Во власти прибоя. – Крушение. – На коралловом рифе. – Мы находим необитаемый остров

В ночь на 30 июля на «Кон-Тики» царило какое-то особенное настроение. Возможно, неумолчный гомон морских птиц вызвал у нас ощущение, что назревает что-то необычное. Три месяца мы кроме шума моря слышали только монотонный, безжизненный скрип канатов, после этого многоголосый птичий хор казался таким земным и пылким. И луна, плясавшая вокруг впередсмотрящего на мачте, выглядела небывало большой и круглой. Глядя на нее, мы представляли себе пальмовые кроны и тропическую романтику; луна не была такой желтой, когда свет ее падал на холодных рыб в пустынном океане.