Юрий Воищев - Крах Мишки Мухоркина

— Что — смешно?

— Глухой, да?! — возмутился Витька. — Я тебе целых два часа рассказываю, как мы в классе доску воском натёрли!

— А зачем вы натёрли? — опять удивился Мишка.

— Нет, вы слышали?! — обратился Витька за поддержкой к Мишкиному отцу. — Мало того, что самое интересное прослушал, так он ещё не знает, зачем доски воском натирают!

— Не знаю, — сказал Мишка. Он и впрямь не знал, зачем классные доски натирают воском. — Чтоб писать лучше?

— Ха-ха! — заржал Витька. — Глядите на него! — И важно разъяснил: — Если доску натереть воском, на ней тогда мелом писать нельзя. Нипочем её мел не берет!

— Шёл бы ты лучше домой уроки учить, — рассердился Мишкин отец.

— Ну вот, — искренне огорчился Витька их непонятливости. — Я же вам о чём говорю? Зачем уроки учить, когда мы доску воском натёрли?! Завтра весь день к доске вызывать не будут, потому что на ней писать невозможно.

Вот и попробуй поговори с таким, докажи ему что-нибудь. Совершенно бесполезно. Уж такой класс!..

Когда Витька ушёл, у Мишки с отцом разгорелся спор. Мишка начал рассказывать отцу, как 4-й «Б» выставили из краеведческого музея, а отец и говорит:

— Слушай, Мишка, похоже, тебе нравится, что у вас в школе есть такой отсталый класс?

— Не-а, — мотнул головой Мишка, — совсем не нравится! Откуда ты взял?

— Да я от тебя только о нём и слышу.

— Все о нём говорят…

— То-то и оно, что только говорят. Давно пора за них взяться!

— Сколько раз брались, — сказал Мишка. — Только ведь с ними ничего не поделаешь.

— Ну-ну, — засмеялся отец.

— Легко говорить. Их кто только не перевоспитывал… Их даже месяц назад в оперу водили на «Князя Игоря», думали, что после этого они исправятся. И всё без толку! А ты говоришь…

— А сами-то вы пробовали?

— А при чём тут — сами? — сказал Мишка. — Наш класс сам по себе, а их класс сам по себе.

— Вот-вот, — вздохнул отец. — В том-то и дело…

Мишка сделал вид, что задумался…

— Папа, я всё понял, — сказал он. — Ты не думай, что я не читаю газет и ничего не знаю про движение гагановцев. Я, пожалуй, смогу перейти в отстающий класс и подтянуть его до уровня передового. Скажем, до нашего: у нас ни одного двоечника, а троечников только семь.

Отец вдруг захохотал. Громко-громко. И всё никак не мог остановиться. А потом только рукой махнул и ушёл на работу. Он явно не принял это всерьёз.

А Мишка подумал: «Здорово я ему сказал — как по-писаному! Моё дело — предупредить… А уж я им устрою развесёлую жизнь».

В разговоре с отцом, как вы поняли, Мишка кривил душой. На самом деле ему нравилась вольготная жизнь 4-го «Б», богатая всевозможными захватывающими событиями и непредвиденными случайностями. А его, Мишкина, жизнь была скучная — как распорядок дня. Каждый день похож на предыдущий, и нет никакого просвета — впереди ещё шесть с половиной лет учёбы. А если опять введут одиннадцатилетку, то вообще конца-края не видать.

Отличник, по Мишкиному мнению, — самый разнесчастный человек на свете. У него только и дела, что учись и учись, словно ты только для этого и на свет родился, и главное — никакого сочувствия: родители считают, что так и следует, а ребята, кому не лень, обзывают: «Отличник! Буквоед!»

Им бы такую жизнь!

Он вспомнил одну пословицу из толстенной книжки поговорок разных народов. Там было сказано: «Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе». Кто такой Магомет, Мишка не знал, но народная мудрость, несомненно, была права: если мальчишки не хотят знаться с ним, с Мишкой, потому что он отличник, то выход один — во что бы то ни стало сделать их отличниками. Тогда по себе поймут, каково ему!

Надо действовать.

Мишка пришёл в школу рано, почти за час до начала уроков, и всё слонялся и слонялся по коридорам, а потом, когда прозвенел звонок, прошмыгнул и сел на заднюю парту в 4-м «Б». Ребята его сначала не заметили, а потом увидели и подняли дружный рёв.

— Держи-и! Лови-и! — закричал Санька Свечкин. Он решил, что Мишка ошибся классами, после коридорной сутолоки это иногда бывает. — Под парту его! Под парту! А во время урока выпустим!..

Напрасно Мишка пытался всех убедить, что не спутал их класс со своим, а, наоборот, пришёл к ним специально и уходить вовсе и не собирается. На него набросились человек семь, и он живо оказался под партой.

— Ты не дёргайся, не дёргайся. Пошутим и выпустим, — пыхтел Санька Свечкин, связывая Мишке руки за спиной толстой бельевой верёвкой, которую вот уже несколько дней носил в своём портфеле на всякий случай.