Юрий Воищев - Крах Мишки Мухоркина

Там он встретился как-то с Зинкой. Она ковыляла на новеньких фигурных коньках и нелепо размахивала руками, пытаясь удержать равновесие. Зинка растянулась прямо перед Мишкой, и ему пришлось помочь ей подняться.

— Всего второй раз на коньках. — смущённо сказала она.

— Оно и видно. — Мишка резко оттолкнулся и, разогнавшись, завертелся на месте волчком, так что у Зинки даже в глазах зарябило.

— Я знаю, ты уже давно катаешься, — с завистью протянула она.

— Пятый год, — пренебрежительно заметил Мишка. — Практика.

Зинка сошла со льда в снег для устойчивости, здесь ноги не подкашивались.

— А ты в секцию запишись.

— Не записывают, — уныло ответила Зинка. — Опоздала.

— Ничего страшного. Сама научишься.

— А может. Может, ты меня научишь? — робко спросила Зинка.

— Неохота мне, — признался Мишка. — Всю зиму с тобой провозишься, а сам и не накатаешься.

— Ну хоть немножко, — взмолилась Зинка. — Я быстро усвою.

— Если б я знал, не поднимал бы тебя. Чего надулась?.. Сюда иди. И прямей держись! Качаешься, как рябина! Только учти, — предупредил он вспыхнувшую от радости Зинку, — больше получаса я тебе уделять не могу. И не каждый день, понятно?

Зинка поспешно закивала головой.

Обучение продолжалось недели две. Зинка старалась изо всех сил. К своему «тренеру» она относилась с уважением и даже как-то подобострастно.

Она ловила его на переменах и поджидала после уроков, спрашивая, когда и во сколько прийти на каток, и рассказывая, какое новое упражнение разучивала дома «посуху».

Своей настырностью Зинка приводила Мишку в еле сдерживаемую ярость. «Связался на свою голову! — угрюмо думал он. — Теперь не отцепится!»

После каждой получасовой тренировки Зинка по пятам следовала за Мишкой и потому мешала ему наслаждаться той свободой и лёгкостью, которую обретаешь, непринуждённо и плавно скользя на коньках. Или стояла в сторонке, следя за ним восхищённо-умоляющим взглядом, надеясь, что Мишка сжалится и уделит ещё хотя бы минутку. И Мишка невольно чувствовал себя так, будто он в чём-то был виноват, и каток сразу становился не в радость.

Постепенно он стал ходить на СЮП всё реже и реже, придумывая всевозможные оправдания: то связку, мол, на ноге растянул, то стенгазету оформлять надо, то родители не пускают — боятся на учёбе каток отразится.

«Ты сама иди, — говорил он ей. — А мы в другой раз наверстаем». — «Нет, я уж лучше подожду, — отвечала она. — А то вдруг начну не так, потом переучиваться труднее».

В таких случаях, зная, что Зинка осталась дома, Мишка тайком посещал СЮП и гонял без всяких помех в своё удовольствие.

Но однажды, считая себя в полной безопасности, он внезапно наткнулся на Зинку. Она сидела на скамейке, зашнуровывая ботинки, и скорбно смотрела на завравшегося «тренера».

— Ты же говорила, не пойдёшь сегодня! — вскипел Мишка.

— А ты?.. — тихо сказала она.

— Что я тебе — нанялся?! Сказала — немножко! А сама рада стараться!

— Я сейчас, я домой. — засуетилась Зинка. — Я пойду. Ты не сердись. Катайся. А когда надо, скажешь. Ладно?

Её великодушие доконало Мухоркина.

— Ну и бестолковая же ты! — выпалил он.

Зинка молча поднялась и скрылась в раздевалке.

Больше они не катались вдвоём. Но Мишке теперь почему-то всегда было не по себе при случайных встречах с нею на СЮПе.

В конце концов он предложил Зинке заниматься снова, не выдержав её гнетущего презрения. Она спокойно сказала:

— Как-нибудь без тебя обойдусь.

— Странная ты какая-то, — промямлил он.

— Зато ты даже очень не странный, — усмехнулась Зинка. — Я тебя раскусила. Нарцисс!

Дома Мишка заглянул в энциклопедию. «Нарцисс» означал самовлюблённого человека. Эгоиста, в общем. Это Мишку, как ни странно, сразу успокоило: «Не знаю, как я, а сама она уж точно эгоистка — только о себе и думает!»

Витька Кунин любил хвастаться своим классом, его скандальной славой. Придёт иногда к Мишке и хвастается. Вначале это мешало Мишке готовить уроки. Не выключишь же Витьку, как приёмник. Приходилось отключаться самому: потому, что хочешь не хочешь, а надо «высоко держать знамя учёбы», раз ты такой «знаменитый».

Вот и сегодня Мишка так «отключился», что совершенно забыл про Витьку. Решил наконец задачку, захлопнул учебник и вдруг смотрит — Витька перед ним.

— Правда, смешно? — хихикнул Витька. А сам искоса заглянул в тетрадку. Собственно говоря, он заходил к Мишке только изредка — лишь для того, чтобы подсмотреть решение задач в особо ответственные дни, когда знал, что обязательно завтра вызовут.