Александр Власов - Тайна девятки усачей

Старик недоуменно покосился на Саньку.

— Чего там в прятки играть! — произнёс Мишук. — Надо доложить нашему командиру обо всём!

И Санька, помявшись, рассказал деду Евсею о знаках Димы Большакова и о своей вылазке на болото. Но это не помогло. Пасечник никакого дерева с кольцевым наростом не видывал и ни от кого не слышал, что белоус растёт вдоль болотных троп. Старик знал луговой белоус — растение со щетинками и маленькими колосьями.

Мальчишки заспорили, про какой белоус писал Пришвин. Но солнце уже клонилось к лесу, и пасечник заторопился.

— Утро вечера мудренее! — сказал он. — Пора и о ночлеге подумать.

Спали в палатках под охраной Плюса. А утром встали вместе с солнышком и поднялись на вершину островины. Санька предложил устроить соревнование на зоркость: кто первый увидит дерево с кольцевым наростом — у того глаза снайпера.

Ребята так долго смотрели на три далёкие островины, что зарябило в глазах. Но ориентир не хотел показываться.

— Пошли лучше белоус искать! — предложил Мишук.

Это было более весёлое занятие, и ребята согласились. На вершине остались Санька и Катя. А мальчишки надели лыжи и стали кружить вокруг островины.

— А ты почему не пошла с ними? — спросил Санька.

— Так!

— Тогда помогай!

Санька развернул карту:

— Говори мне направление и расстояние до островин.

— Левая островина, — послушно произнесла Катя и, подумав, сказала: — Метров восемьсот… Северо-восток… Ой! Вижу!

Санька тоже уставился на левую островину и разглядел странное дерево, на стволе которого было надето что-то вроде колёса.

— У-са-ч-и-и! — закричал он во всё горло. — Ви-жу-у!.. Что я говори-и-ил?!

И снова все собрались на верху островины. Но мнения разделились: одни видели нарост, другие нет. Не видел его и дед Евсей. А через несколько минут нарост вообще исчез. Солнце поднялось выше, и ориентир снова стал невидимым. Хорошо ещё, что Мария Петровна успела заметить необычное дерево. Судьба похода к островине была решена.

Восемь лыжников по одному спустились с берега на мох. Дед Евсей впереди, сзади — Ксения Михайловна. Мария Петровна и младшие усачи остались у палаток.

Санька запомнил, что нарост виднелся на кривом дереве слева. На левый край островины и ориентировался пасечник. Остальные шли по его следу.

Болото было бедно растительностью — однообразные мхи. Даже кочки встречались не часто. На них топорщились какие-то колкие щетинки, зеленели листки клюквы, изредка попадался стебелёк морошки.

Под ногами хлюпало. Пропитанный влагой мох легко проминался. Стоило чуточку задержаться, как лыжи погружались в ржавую болотную жижу.

Дед Евсей вёл отряд быстро. Старик и сейчас ещё не видел никакого нароста на дереве. Но вскоре все поняли, что идут правильно.

Во мху лежала жердь.

— Димкина вешка! — весело сказал пасечник. — Тут мы поворачивали к правым островинам!..

Левая островина приближалась. Теперь уже и старик видел на дереве серый кольцевой нарост. Это была берёза, кривая, уродливая. Она росла вбок, будто какая-то сила пригибала её к земле.

Подошли ещё ближе, но прибрежные заросли заслонили дерево. Нетерпение ребят всё возрастало. Последние метры преодолели бегом. Сбросив на берегу лыжи, мальчишки пробились сквозь густой кустарник и выскочили на поляну. Берёза стояла в центре пёстрой от цветов лужайки. На ствол дерева было насажено большое каменное кольцо.

— Силища! — воскликнул потрясённый Санька. — Кто его туда надел?

— Жёрнов! — удивился дед Евсей. — А кто надел? Никто! Сама берёза надела. Проросла сквозь дыру и подняла жёрнов. Вот её и повело в сторону от тяжести…

— Силища! — повторил Санька.

— Вы ниже посмотрите! — произнесла Ксения Михайловна настораживающим голосом.

Под берёзой возвышался продолговатый холмик. К стволу дерева был прибит кусок жести. Рука предусмотрительного человека сделала на ней надпись не карандашом и не краской, а ровными дырочками, аккуратно пробитыми гвоздём. Дырочки почти слились, перемычки перержавели и раскрошились, но слова ещё читались: «Партизан Дим — Бол. 9.XI-43. Спи, маленький герой».

Печальные вернулись ребята в лагерь.

Цель похода была достигнута. Усачи теперь и сами знали и другим могли доказать, что Дима Большаков не причастен к гибели партизанского отряда. Но ребята не испытывали ни удовлетворения, ни радости. Отправляясь в поход, они, конечно, не рассчитывали на чудо. В том, что Дима погиб, не сомневался никто. И всё же могила и надпись потрясли ребят.