Георгий Турьянский - Приключения Юпа Розендааля. Сказка о смысле жизни для совместного чтения детьми и родителями

– УБЬЮТ? – разинул клюв Карлуша и страшно удивился. Сердце его затукало быстро-быстро.

– Да, у нас так. Убьют и перьев назад не отдадут.

– Ну и порядки! Хорошо. Согласен учиться, – кивнул испуганный сорочонок.

– Перво-наперво пойдёшь со мной в сад. Во-о-он там, – показал Игель палкой. – Там я тебе всех жуков и гусениц покажу. Потом объясню про цветы и кусты.

Карлуша кивнул.

– А вам, молодые люди, господа полицейские, – повернулся Игель к Мюллеру и Юпу, – не мешало бы знать, дождевые червяки сорокам неполезные. У них от дождевого червя случается понос.

Так Карлушу определили к садовнику Игелю. И Карлуша, и Мюллер, и Спинетта, и, особенно, Юп были довольны. Лучшего учителя на острове не имелось. И возиться с Карлушей больше не надо было.

С раннего утра и до позднего вечера пропадал садовник среди своих растений. Но теперь у садовника появился ученик.

Конечно, не всегда Игель был доволен Карлушей. Приходилось частенько его отчитывать и лишать обеда. Но зато и успехи делал Карлуша огромные.

Однажды вышло неприятное происшествие. Игель объяснял разные садовые хитрости при ловле гусениц. Карлуша слушал и запоминал. А в густой листве в это самое время притаилась улитка Гортензия фон Шнеке. Она была страшно любопытная, и ей тоже не терпелось узнать про садовые хитрости.

К тому времени фрау фон Шнеке отсидела в тюрьме положенную неделю и выползла на волю. Паук Спинетта не мог караулить дверь тюрьмы дольше недели. Поэтому очень скоро он всех выпускал и брал с провинившихся специальную бумажку-расписку.

В этой бумажке преступник обещал больше законы не нарушать и жить с другими мирно. И ещё подписывался, как умеет.

После тюрьмы Гортензия вела себя осторожно. Ей только сильно было интересно, что делается у других. Поэтому она приподняла рожками листик, чтобы хоть одним глазком поглядеть на умного ежа.

– И вот, гусеница от тебя под лист, – произнёс Игель. – А в гусенице самые витамины. Ты не дай витаминам уйти, и – цап!

Тут Карлуша заметил, как листик рядом с ним зашевелился.

– Витамины! – крикнул он, изловчился и схватил Гортензию прямо за рога.

– Караул! – закричала мужским голосом старушка. – Безобразие!

От неожиданности Карлуша чуть не подавился и выплюнул скользкую улитку на землю.

– Тьфу ты, – в сердцах заругался Игель и отвернулся.

Выплюнутая Гортензия долго не высовывала голову из домика. Потом надела на рога соломенную шляпку с голубой лентой и вышла.

– Доброго здоровьичка, – поклонился ей Игель.

– Какое тут здоровье! Отсидела в тюрьме. Вышла, так чуть не проглотили. Ваш ученичок, между прочим.

– А почему вы не поздоровались? – спросил ёж.

– Решила зайти к вам по-соседски в гости. Ноги у меня, сами знаете, еле идут. Иду себе, иду. Слышу, голоса. И тут ваш Карл этот… Абсолютно невоспитанный.

– Мы занимаемся садоводством, – пояснил Игель. – В следующий раз, предупреждайте, когда подползаете. Я плохо слышу.

– Какие виды на урожай? – продолжала разговор Гортензия. – Будут у нас яблочки?

– Это как повезёт, – Игель не хотел ссориться с улиткой, но и болтать попусту не любил.

А Гортензия, наоборот, любила долгие беседы. Ей хотелось, чтобы её пожалели. Ведь она только минуту назад по ошибке чуть не попала в птичий желудок.

– Ничего у нас хорошего не будет, господин Игель. В городе ещё хуже. Я бы запретила зверям жить в городах. Там же зоопарк.

– Тогда все сюда переселятся, к нам. Вам так жить понравится? – спросил Игель, начиная терять терпение.

– Что вы на меня кричите?

– Я не кричу. Я высказываю своё мнение. Имеется у вас мнение?

– Мнение у меня, разумеется, есть. Только говорить его я вам не стану, я сама с ним пока не согласна, – больше всего улитка боялась снова угодить в тюрьму.

Фон Шнеке ещё постояла немного и засобиралась уходить. Её маслянистое тело переливалось на солнце. Перед уходом она пошевелила рожками и строго посмотрела на Карлушу.

– Вы, я вижу, издалека. Нос такой чёрненький, с горбинкой. Каркаете. Случайно, не иностранец?

– Я немец! – закричал Карлуша. – И зовут меня Карл!

– На вас, молодой человек, следует написать жалобу.

– За что, интересно? – продолжал кричать Карлуша. – За то, что я подавился старой улиткой и чуть не умер?

Гортензия удалялась дальше и дальше и бубнила на ходу.

– Пусть его тоже в тюрьму посадят. Немец он. А мы, значит, должны от немцев страдать? Разве так жить справедливо?

А когда отползла совсем далеко, крикнула: