Сергей Жемайтис - Ребята с Голубиной пади

— Куда же еще лучше, ваше благородие!

Пока Поддер беседовал с Брынзой, Жирбеш прочитал содержание пакета.

— Чрезвычайно важные новости, — сказал он, наклонившись к Поддеру. — Два партизанских отряда готовятся напасть на нас соединенными силами. Мы могли очутиться в очень невыгодном положении, — Жирбеш стал дословно переводить письмо.

Спешившись, Поддер и Жирбеш разложили карту на придорожном камне и стали изучать маршрут, по которому двигался отряд шахтеров. Брынза стоял возле, отвечая на вопросы Жирбеша о численности и вооружении отряда.

— Какое там вооружение! На двоих одна винтовка да по десятку патронов. Смех один! Вот у Острякова, говорят, покрепче дело…

— Доберемся и до него. Ты пока иди-ка в обоз. — Жирбеш обернулся и крикнул: — Трутняк!

К Жирбешу подбежал высокий веснушчатый солдат:

— Слушаю, вашство!

— Проводи вот его в обоз да угости хорошенько. Только не напиваться до бесчувствия. Искровеню! Вы оба будете мне сегодня нужны. Марш!

— Немножко виски? — спросил Поддер и обратился к Жирбешу по-английски:

— Виски, алкоголь! Этот напиток стоит тяжелой артиллерии. Виски помогло нам истребить индейцев, англичанам, голландцам, французам — завоевать целые континенты. Я также сторонник широкого применения виски.

…Карательный отряд изменил маршрут. Поддер решил устроить партизанам ловушку в том селе, куда двигался отряд шахтеров для соединения с отрядом Острякова. Вперед выехала разведка с приказанием задерживать всех, кто встретится на пути. Недалеко от села к Поддеру подъехал сержант и доложил, что задержан старик с мальчиком, у которого найдена ручная граната. Задержанные везли на лошади пустые консервные банки и чугунный лом.

Поддер вопросительно уставился на Жирбеша, на лице которого появилась торжествующая улыбка.

— Вам известны эти люди? — спросил у него Поддер.

— Сомневаюсь… Но мне известно, что партизаны используют консервные банки для изготовления бомб. Понимаете?

— Да? Так вы думаете, это агенты партизан? — Поддер взмахнул хлыстом. — Расстрелять!. Сейчас же расстрелять! И написать, за что расстреляны. Это устрашит остальных.

— Но второй совсем еще ребенок… — проговорил сержант, бледнея.

— Предоставьте мне, Смит, устанавливать возраст преступников! Советую вам также выкинуть из головы детское понятие о жалости, которое вам вдолбила ваша бабушка.

Сержант вспыхнул, хлестнул лошадь и поехал в сторону от дороги, где возле Гнедка, окруженные солдатами, стояли дед Коптяй и Коля Воробьев. Мимо, разглядывая пленников, проходили солдаты.

В сухую траву к ногам Коли упал кусок сахару, брошенный каким-то сердобольным солдатом. Большинство же смотрело на старика и мальчика равнодушно. Их совсем не интересовала судьба пленников. Солдаты думали об отдыхе, еде, поглядывали вперед, где над сине-зелеными вершинами кедров горел в лучах заходящего солнца крест на колокольне. Он обещал привал и отдых.

«И что это я вспылил? — думал между тем сержант, направляясь выполнять приказ. — Ведь, по сути дела, не я отвечаю за это. Я обязан подчиняться дисциплине». Так сержант оправдывал преступление, которое собирался совершить.

Солдаты добродушно подшучивали над Колиным костюмом и дразнили Рыжика. Но стоило сержанту передать им приказ Поддера, как они с каменными лицами отошли в сторону от Коли и деда Коптяя.

— Конец нам, выходит, Николай, — сказал дед Коптяй.

Коля с удивлением посмотрел на деда, не понимая, о чем тот говорит. На лице Коптяя Коля не прочитал ничего особенного. Он увидел только, как слегка дрожит в руке его трубка да курит старик не так, как всегда, а почему-то торопится, сильно затягивается, посматривая на солдат, которые стоят, словно чего-то ожидая.

Если бы дед Коптяй знал, что солдаты ждут, когда он докурит свою последнюю трубку, то не жег бы так яростно в трубке махорку.

— Слышь, Коля, беги, брат, немедля, прямо на кусты, потом овражком, — сказал вдруг дед Коптяй.

— Что ты, дедушка? Вместе уйдем!

— Беги, говорю! Ну, живо!

И только тут Коля вдруг понял, как серьезно дело. Кусты находились далеко. Бежать надо по кочкам. Трудно будет увернуться от пуль, если солдаты начнут стрелять. Эти мысли одна за другой мелькнули в голове Коли.

— Ну! — дед Коптяй подтолкнул было Колю, да задержал руку на его плече: от дороги скакал ординарец Жирбеша.

— Стой, стой! Ноу! Ноу! — кричал он. Подъехав, солдат знаками, коверкая английские и русские слова, объяснил американскому сержанту, что Поддер приказал отложить расстрел и доставить арестованных в село.