Сергей Голицын - За березовыми книгами

Наконец машина выскочила из леса на ровную обкатанную дорогу. Шофер еще прибавил ходу.

По обеим сторонам большака на ярко освещенных солнцем ржаных полях шла уборочная. Самоходный комбайн, похожий на сказочный корабль удальца Садко, окутанный золотым облаком пыли, медленно плыл по золотому полю, прокашивая широкую дорогу. Дальше, за лощиной, плыл другой комбайн. А по ту сторону овражка махала синими «руками» косилка.

Я сидел сбоку, у борта машины, придерживая рукой шляпу. Ветер свистел в ушах. А мы всё мчались вперед и вперед, мимо деревень и березовых рощиц, через поля и луга, спускались в долины, поднимались в горы…

Шофер остановил машину. Приехали! Через открытый задний борт мы дружно принялись выкидывать все наше запыленное имущество. Я неловко соскочил на траву, потирая затекшие от бешеной езды поясницу и ноги…

— Смотрите! — звонко закричала Галя.

И уже все забыли о мучительной поездке, забыли крикнуть вслед отъезжавшей машине «спа-си-бо».

Так это было неожиданно! Мы очутились на самом берегу огромного светло-голубого ростовского озера Неро!

Мелкие барашки облаков плыли по светлой лазури неба. Волны тихо плескались о берег. Мы встали все рядом, полной грудью вдыхали свежий, отдающий рыбой озерный воздух и глядели во все глаза…

Черная лодка с белым парусом плыла с того берега. Белые чайки с криком носились над самой водой. А там вдали, по ту сторону озера, словно повисли в воздухе кружевные, неясные очертания светло-голубого сказочного города.

— Ребята, ребята, пароход идет! — крикнул Гриша.

К деревянным мосткам пристани, тарахтя колесами, подплыл маленький голубой, как озеро Неро, пароходик. Сели мы, село несколько пассажиров, все больше колхозники, которые везли на рынок овощи — морковку, свеклу, зеленый лук.

И мы поплыли прямиком через озеро в Ростов.

Конечно, мы разместились на носу, на палубе, соорудив из рюкзаков настоящий курган. Свежий ветер дул нам в лицо, холодил плечи…

Умели наши предки выбирать места для городов! Во Владимире они не испугались таскать камни на вершину холма, а здесь раскинули город на самом берегу озера.

Кремль и окружающие его дома были белыми, ослепляюще белыми, как парус на лодке. Любоваться Ростовом надо именно отсюда, с озера, как любовались когда-то дружинники Андрея Боголюбского, приплывавшие сюда на лодках.

Я вспомнил сказку:

Казалось, что стоит город на острове посреди беспредельно широкого моря. Не на том ли острове Буяне, где правил князь Гвидон?

По обе стороны кремля раскинулись пышные сады; крыши белых зданий выглядывали из-за зелени деревьев. В отличие от пушкинской сказки главы бесчисленных церквей и башен ростовского кремля были серебряные, и только одна небольшая главка высовывалась из-за стен, сверкая золотом.

Колеса парохода работали ритмично, повторяя одну и ту же музыкальную фразу. Ростов приближался. Из города пушкинских сказок он постепенно превращался в большой промышленный, современный город. Теперь я видел не только белый кремль — показались кирпичные многоэтажные корпуса и тонкие трубы фабрик. А вдали, за городом, на фоне неба обозначилась высочайшая полупрозрачная стрелка — башня трансляции телевизионной передачи.

Мы встали вдоль перил на носу парохода и во все глаза смотрели на город.

Усатый старичок колхозник, силясь свертеть на ветру козью ножку, угощал нас оранжевыми пальчиками моркови и охотно рассказывал. Мы узнали, что ростовский район издавна славится своими овощами и самый лучший на свете лук — ростовский.

— А нам сказали — суздальский, — пискнул Ленечка.

Старичок даже чуть не выронил цигарку.

— Чего? — воскликнул он. — Кто тебе сказал?

— Нам в суздальском музее так объяснили, — не унимался Ленечка.

— Выдумают такое! Да от суздальского лука только чихают да кашляют, а от нашего лука даже такой молодец горючими слезами зальется. — Старичок показал на Николая Викторовича, повернулся к нам спиной, достал газету, надел очки и стал читать. Видно, он очень обиделся на Ленечку.

Николай Викторович подошел ко мне и, неожиданно краснея, смущенно шепнул:

— Поиски березовых книг надо начинать с музея, но сейчас уже поздно, музей закрыт. Давайте сперва пойдем на почту разговаривать с Москвой, а потом отправимся хлопотать о ночлеге.