Сергей Голицын - За березовыми книгами

Пожилая женщина вышла из-за угла Госбанка, отирая о фартук руки.

— Сторожем я при дворце. Пойдемте за мной, покажу вам, — заговорила она с сильным ударением на «о».

Ребята засмеялись, услышав это непривычное владимирское «оканье», засмеялась и женщина. Маленькие, живые глазки ее ласково оглядели нас.

— Откуда вы, граждане хорошие?

— Московские мы, московские, — также на «о» ответил Николай Викторович.

— Вот дворец Ондрея Боголюбского, — показала сторожиха.

Я всегда считал: раз дворец — значит, это нечто огромное, со множеством окон, с массой вычурных украшений, с роскошными залами… А тут за палисадником запрятался небольшой, с узкими оконцами, белокаменный двухэтажный терем.

Украшений на нем почти не было; только поперек стен шел выпуклый поясок с маленькими полуколонками, свисавшими вниз.

Оконца разместились как будто беспорядочно: то здесь одно, то там два вместе.

Вид очень портила колокольня, воздвигнутая над теремом вместо уничтоженной крыши. Впрочем, сразу можно было догадаться, где сохранилась истинная старина, где в прошлом столетии надстроили безвкусицу.

Мы обступили сторожиху, и она начала нам рассказывать…

— А они-то, братья Кучковичи, шурьями приходились Ондрею. Их сестра Улита была за ним замужем. Кучковичи и повели между собой такой разговор: «Князь-то Ондрей приказал нашего братана [1] Братан — двоюродный брат. , тоже Кучковича, зарубить, значит, и до нас доберется». Анбал, ключник, с вечера пролез в княжьи покои и выкрал меч Ондреев. Ондрей этот меч завсегда на ночь возле своей постели клал. Их, злодеев, было человек, верно, десять. Подошли они к этой дверце…

Мы, юные туристы, пройдя под тяжелыми сводами перехода, с невольным трепетом также подошли к этой самой, маленькой, вросшей в землю железной дверце. В величайшей спешке Лариса Примерная застрочила в своем дневнике.

— Враги стали стучать. Ондрей изнутри спрашивает: «Кто там?» А какой-то из злодеев говорит: «Это я, Прокопий». А Прокопий был самый верный слуга князя, только спал Прокопий в ту ночь в другом месте. Ондрей и открыл дверь…

Сторожиха большим ключом открыла эту самую массивную железную дверь. Мы увидели узкую, крутую лестницу с поворотами, с узкими, крошечными оконцами то справа, то слева. Каменные ступени, исчезавшие в полутьме, вели в верхние покои. Мы стали медленно подниматься по лестнице…

Старуха продолжала рассказывать, как здесь, на этих ступеньках, и выше, в первой горнице, завязалось страшное побоище десятерых вооруженных против одного безоружного. В тесноте злодеи не могли наброситься на свою жертву все вместе. Андрею удалось выхватить меч у одного из убийц и тяжело его ранить. Но враги нанесли Андрею несколько ударов. Он упал, потеряв сознание. Враги сочли его мертвым, спустились во двор. Андрей между тем очнулся, пополз вниз по лестнице и спрятался в небольшой нише стены…

Сторожиха показала нам и эту историческую нишу. Мы увидели засохший березовый веник, прислоненный к задней стенке ниши.

— Никак не успеваю записывать, — простонала Лариса Примерная.

— И не записывай! — огрызнулся на нее Миша. — Только слушать мешаешь.

Враги, видимо желая ограбить, вторично поднялись по лестнице и, не найдя трупа Андрея, испугались. При свете факелов по кровавым следам обнаружили они в нише раненого, выволокли его во двор и там добили. Тело несчастного два дня пролежало в огороде, пока его не похоронили. Владимирские горожане жестоко расправились с убийцами: они поймали их, связали, положили в просмоленные гробы и бросили в озеро, которое называется поэтому Плавучим. А княгиню Улиту, подозреваемую в соучастии, утопили в другом озере. И с тех пор то озеро называется Поганым.

Сторожиха так картинно рассказывала, с такой уверенностью водила нас по всем тем закоулкам, где шел смертный бой, точно жуткое убийство произошло не в 1174 году, а совсем недавно и она сама видела обезображенный труп Андрея и хоронила его.

Мы притихли, подавленные этим рассказом, и направились смотреть три низкие, полутемные, холодные и такие неуютные горницы терема со сводчатыми расписными потолками, с толстыми, чуть ли не метровой толщины, такими же расписными стенами, потом вновь спустились во двор. Хватит с нас этих ужасов!..

Сторожиха нам показала, где несколько лет назад велись раскопки. Возле стены терема увидели мы траншею глубиной свыше двух метров. На дне траншеи различались каменные плиты — мостовая двенадцатого века.