Мэтт Хейг: Мальчик по имени Рождество

– А я мышь. И Рождество для меня ничего не значит.

– Эй! – снова сказал мальчик, но трудно было злиться на мышонка, и он позволил Миике отъесть кукле ухо.

Отец с охотником ещё долго беседовали под окном, попивая морошковое вино, пока Николас лежал в темноте, и живот у него сводило от дурных предчувствий.

У Миики тоже сводило живот, но так часто бывает с теми, кто ест сырую репу.

– Спокойной ночи, Миика.

– Лучше б это был сыр, – вздохнул мышонок.

Николас закрыл глаза, но тревожная мысль не давала ему покоя. Мысль о том, что скоро случится что-то плохое.

И он оказался прав.

Именно это и случилось.

– Послушай, сын. Я должен кое-что тебе сказать, – объявил отец за завтраком. На столе лежал чёрствый ржаной хлеб. Больше чёрствого ржаного хлеба на завтрак Николас любил только свежий ржаной хлеб.

– Что такое, папа? О чём Андерс тебя попросил?

Джоэл глубоко вздохнул, словно ему предстояло прорубаться через следующую фразу топором.

– Мне предложили работу, – сказал он. – И пообещали много денег. Это решит все наши проблемы. Но…

Николас ждал, затаив дыхание. И дождался.

– Но мне придётся уехать.

– Что?

– Не волнуйся, это ненадолго. Всего на два месяца.

– Два месяца ?

Джоэл на секунду задумался.

– Ну, может быть, на три.

Три месяца звучали как целая вечность.

– Что за работа может занять три месяца?

– Это экспедиция. Группа людей отправляется на Крайний Север, чтобы отыскать Эльфхельм.

Николас едва мог поверить в услышанное. Мысли взволнованно кружились у него в голове. Он всегда верил в эльфов, но даже не представлял, что люди могут на самом деле пойти и увидеть их. Эльфы. Настоящие живые эльфы!

– Эльфийскую деревню? – на всякий случай уточнил он.

Отец кивнул.

– Король назначил награду для каждого, кто найдёт доказательства, что она существует. Двенадцать тысяч монет. Если поделить на семерых, получится больше трёх тысяч на брата.

– Что-то я сомневаюсь, – покачал головой Николас. Отец был не силён в математике.

– Нам никогда больше не придётся беспокоиться о деньгах!

– Ух ты! Возьмите меня с собой! Я могу за милю разглядеть гриб, даже если он укрыт под снегом. Я вам обязательно пригожусь!

Худое лицо Джоэла печально вытянулось, а круги под глазами стали ещё больше. Косматые брови расползлись в стороны, как две разлюбившие друг друга гусеницы. Даже мягкий красный колпак, кажется, загрустил больше обычного.

– Это слишком опасно, – ответил отец, дыша кислым морошковым вином. – И речь не только о медведях… Ночевать придётся под открытым небом. Финляндия – большая страна. В сотне миль к северу отсюда есть деревня под названием Сейпаярви. А за ней – лишь занесённые снегом равнины, скованные льдом озера да схваченные холодом леса. Когда мы доберёмся до Лапландии, вряд ли нам попадётся хоть какая-то еда, не говоря уж о грибах. И путешествие с каждым днём будет становиться тяжелее. Вот почему до сих пор никто не совался на Крайний Север.

Глаза Николаса наполнились слезами, но плакать он не собирался. Вместо этого он уставился на руку отца – ту, на которой не хватало половины пальца.

– Откуда же ты знаешь, что у вас получится?

– Со мной пойдут ещё шесть человек. Сильных, здоровых мужчин, как мне сказали. Шансов на успех у нас ничуть не меньше, чем у других, – и Джоэл улыбнулся знакомой улыбкой, от которой в уголках глаз у него залучились морщинки. – Дело того стоит. Обещаю, экспедиция принесёт нам кучу денег, и нам с тобой больше никогда не придётся есть жидкую грибную похлебку и чёрствый хлеб.

Николас видел, что отца тоже печалит грядущая разлука, и решил не сыпать ему соль на рану. Мальчик знал, что должен быть смелым.

– Я буду скучать папа… Но я понимаю, что ты должен идти.

– Ты – дитя леса, – дрожащим голосом произнёс Джоэл. – Твой дух силён. Но прошу, держись подальше от опасностей. Усмири своё любопытство. В тебе слишком много отваги… Я вернусь к сентябрю, когда погода испортится. И тогда-то мы поедим, как короли! – Он с отвращением взял со стола чёрствую горбушку. – Только представь: сосиски, свежий хлеб с маслом и горы пирогов с черникой!

– И сыр? – пискнул Миика, но его никто не услышал.